В. Яськов

 

Imparfait

 

ПЕЙЗАЖ С ФИГУРАМИ

 

                                                          Жоэлю Шапрону

 

в Сорбонне вызревает гедонист
осенний день над Сеною тенист
и теннисист
                    отводит
                                для удара
прекраснейшую
                                лучшую из рук
не восхитить привычную супруг
но вдохновить Мане и Ренуара

 

отдохновенья бархатная тень
надвинута небрежно набекрень
на купола мансарды и на шпили
не оставляя по себе следа
проходит день – и сумерек слюда
скрывает всё что мы здесь полюбили

 

ты говоришь молчать не перестав
внемли Париж
                                но крылья распростав
никто из пришлых призраков сюда не
свернет узнать о будущей судьбе
здесь всё чужое самому себе
не назначает и не ждет свиданий

 

празднорабочих эроса влечет
к себе любое сдобное плечо
как мотыльков – предательское пламя
и никому как будто невдомек
что страсти безотказный пулемет
устелет ночь послушными телами

 

как сладок вожделенья геноцид
вчерашние шагают мертвецы
они проспались да но не воскресли
в том cinéma где все они снуют
порочен быт непрочен их уют
но барствен абрис в антикварном кресле

 

я был здесь рад когда-то так давно
как будто не взаправду а в кино
сойти к воде и замереть на память
застыть пчелой в вечернем янтаре
(одни стоп-кадр случайный имярек)
и в нелюдимых сумерках растаять

 

БЕГ ЗАЙЦА ПО ПОЛЯМ

 

уезжать оставаться
не вина а беда
так идут в святотатцы
и на фронт поезда

 

даль объятая дымом
насыпь в сером дыму
стать как все нелюдимым
для чего не пойму

 

не пойму не забуду
не прощу пока жив
точно вымыл посуду
точно свет потушил…

 

…а вдоль насыпи озимь
а по озими снег
ударяется оземь
чтоб сойти по весне

 

зайцы мечутся в поле
люди слушают крик
это голос неволи
в них вопит изнутри

 

я вполголоса вою
но кричи не кричи
от разлуки с собою
не помогут врачи

 

не сознание выгод
поднимает на бой
не корысть и не выбор
нас ведут за собой

 

просто «в сердце растрава»
и в активе нули
просто всё что не справа
так под утро болит

 

что не знаешь – проснулся
или в вышних отбой
или в вечность уткнулся
рассечённой губой

 

АРХЕОЛОГИЯ

 

                              загляни мне под кожу
                              что увидишь о том
                              расскажи мне во сне
я виденья свои подытожу
и очнувшись в пространстве пустом
буду долго следить ниспадающий занавес снег

 

                              лабиринт гемостаза
                              значит это и есть
                              то чему обречен?
расползаясь вовне как зараза
я несу заповедную весть
даже зная наверно что слово твое – ни о чем

 

                              только это пожалуй
                              никому не отдам
                              а взамен – немота
как какой-то ленивый хожалый
мелкий стряпчий по темным делам
зря я эту премудрость под пыткой на ус намотал

 

                              мы не злы но пугливы
                              ах заступница-смерть
                              помоги нам прожить налегке
лунной крови ночные приливы
не колеблют усталую твердь
и закон мирозданья недвижен как слово в строке

 

                              оттого-то и тянет
                              нас всё время назад
                              к заповедным местам
где идут за сохою крестьяне
и не знают о нас ни аза
и похабное слово не жмётся стыдливо к устам

 

                              только отзвук печали
                              слишком темной для нас
                              ибо все мы хамьё
унаследовав вскоре отчалим
мы туда где привольно для глаз
чтоб успеть распознать напоследок любовь самоё

 

В ОКНЕ ВАГОНА

 

едешь домой в метро
точно с чужой войны
дело твое мертво
дни твои сочтены

 

прожитые года
юности хищный пыл
сгинули без следа
пущены на распыл

 

не оттого ли спесь
псиною отдает
что уцелело здесь
только «уйди» твое

 

да и во рту «ура»
стало сплошным «ату»...
тот кем ты был вчера
тоже уже не тут

 

выпей и закури
выпусти изо рта
дымное попурри
то чем твой стих картав

 

хватит качать права
выпил – опохмелись
нечего горевать
пожили – разошлись

 

ЗАПРОС НА ПЕРЕПИСКУ

 

тема личного бога
угасает во тьме
отмирают сюжеты к которым
ты всем прошлым своим прикипел
                              отдохнуть бы немного
                              но мерцает в уме
                              только надпись «конец разговорам»
                              это он поправляет прицел

 

космос тем и пугает
что готов без всего
обойтись – как аскет или стоик
и в ответ милосердная ночь
                              (а другой ведь в конце не бывает)
                              подавив дурноту как зевок
                              признаёт – помогать и не стоит
                              тем кому невозможно помочь

 

мы как в камень одеты
в скорлупу немоты
забывается млечное детство
отрывается почва от ног
                              понимаешь – нигде ты
                              если это действительно ты
                              не сумеешь от нас отвертеться
                              и от нашей любви заодно

 

ПОПЫТКА ПАМЯТИ

 

всё неразличимее и глуше
давний разговор
точно что-то важное подслушал
слышно до сих пор

 

не звезда в окно не Волга в Каспий
в глухоту ночей
жалуется ливень всенапрасный
что теперь – ничей

 

оглянись на будущее – молча
корни теребя
кто там под барвинком что есть мочи
ждет тебя?

 

оттого и чудится наверно
позднею порой
этим небесам несоразмерный
душный и сырой

 

запах неопознанного дыма
и щекочет страх
что любовь – и та преодолима
на семи ветрах

 

ИСПРАВЛЕННОЕ ЭХО. 2

 

то что осталось от меня
то стало воздухом и дымом
воспоминаньем изгладимым
тускнеющим день ото дня

 

стирающимся но не от
употребленья а напротив
затем что памяти наркотик
нам облегченья не дает

 

ты помнишь как беспечно мы
листали ночи встречи лица
пока зима казалось длится
как вечность в облике зимы

 

прошел январь за ним февраль
зима рвалась как кинолента
отшучиваясь мимолётно
словами «вряд ли» и «едва ль»

 

февраль прошел как март как сон
и вечность в завитушках дыма
сквозь нас струилась нелюдимо
со всей зимою в унисон

 

и так же медленно текла
непостижимая немая
сама себя не понимая
жизнь воплощенная в тела…

 

…не память смысла лишена
но просто вечности у бога
насобиралось слишком много
и поглощает тишина

 

любую речь на склоне дня
прости невнятные призывы
и то что мы покамест живы
и то что помнишь ты меня

 

ОНА

 

подавив сомненья и зевоту
завершив последнюю работу
по пустой квартире пробежит
звякнет блюдцем или скрипнет дверцей
и тотчас забарабанит сердце
и начнутся мор и грабежи

 

точно соткан воздух из фасеток
воспарит как бабочка газета
и расправит хрусткие крыла
над столом над бытом над судьбою
над зимой что прожили с тобою
совершая мелкие дела

 

ничего что жизнь была бескрыла
но за то что главного не скрыла
благодарен так и запиши
вон стоит как яхта у причала
и молчит забыв о чем кричала
что пораздавала за гроши

 

ОТПЛЫТИЕ

 

я не птица не моллюск
не весенний ветер
не пою и не молюсь
никому на свете

 

не летаю над рекой
не читаю Блока
никому не дорогой
разве это плохо?

 

карамелька за щекой
сигарета в пачке
неизвестно кто такой
этот стих напачкал

 

но слова горчат во рту
и в мозгу прохлада
я как парусник в порту
в рамке променада

 

никому не побратим
не отличник в школе
аноним и нелюдим
айсберг на приколе

 

чуть пригреет – и тотчас
в прошлое отчалю
…знать бы для кого из вас
строчки расточаю

 

                 Харьков