Сергей Жадан

в переводах с украинского Аркадия Шпильского

* * *
Я знал священника, вернувшегося из неволи.
Шрам на виске. Ладони в черных мозолях.
Телефонные разговоры с донецкими операми.
Трофейный опель с польскими номерами.

И вот он мне говорил: Церковь в своей работе
объединяет нас всех наподобие терракоты,
обжигает нас в огне, скрепляет нас для грунтовки,
хотя всё теряет смысл уже в момент артподготовки.

Еще он мне говорил: спросишь про Воскресение,
я отвечу – чтобы воскреснуть, нужно везение.
Праведникам как раз не везет с этим явлением.
Я люблю говорить о врагах в прошедшем времени. 

Спроси меня о прощении, открою одну из истин:
прощение предполагает, что часть мирян – атеисты.
Я принесу своим врагам цветы на могилы.
Кара Господня настигнет всех – 
как бы вас, атеистов, ни удивило. 

Война меня научила не говорить о потерях.
С живыми лучше. Их можно спасти, по крайней мере.
В живых есть то, что не дает им в траншеях тлеться.
Кажется, вы, атеисты, называете это сердцем. 

Я думаю иногда, поймут ли нас наши дети.
Легко для них сердце мое, и раскрыты объятия эти. 
Моей любви хватит на всех, 
даже на тех, кто думал меня замучить. 
Пойду, кстати, напомню им, какая их ждет после смерти участь.


* * *
И столько света. Неизменно. Навеки.
Вторая линия обороны.
Солнце, словно пальцы, согревает реки.
Весна приходит в серую зону.

Дождь в стриженых волосах светел.
Кусок страны отогрет, не потерян.
Когда из зоны выходят взрослые и дети, 
там всё же остаются растения и звери.

Там остается небо, пустое, как вата,
и земля, словно камнями, наполненная мертвецами,
и мертвецы кормят до самой жатвы
молодую кукурузу своими сердцами,

отпаивают кровью сухие корни,
греют землю в ее сердцевине, 
они были по жизни настолько упорны,
что это теперь прорастает в равнине. 

Они первыми пришли сюда и первыми умерли.
Кровь на одежде страшит лишь знаками.
Даже после смерти из могильных сумерек
можно присматривать за травами и злаками.

Может быть, смерть – скорбь для кого-то.
Но в смерти всегда будут резоны.
Мертвые делают свою работу.
Расцветают деревья серой зоны. 


* * *
Киевская прописка, одиннадцатилетка.
Погиб под Попасной в октябре. 
Соболезнуют.
Подсолнуховые поля, не убранные с лета.
Над ними раскрывается золотая бездна.

Будут стоять теперь всю зиму.
Буквами будут чернеть в газете,
ловя тишину, едва уловимую,
будто лису – в капканы и сети.

Птицы замирают на воздушных трассах –
чуткие, будто слуховые аппараты.
Быть подсолнухом в полях Донбасса –
это знать, как жить и за что умирать там.

Своим хребтом, стальным, неразъёмным,
соединять почвы и воды,
держась за осенние черноземы
с горькой преданностью природы.

Родина, вечно ты ноешь и просишь,
лезешь в душу посторонним предметом,
оставь мне на будущее эту роскошь – 
быть подсолнухом в поле где-то.

Оставь мне сладость смертельного мига –
стать на ураганном кордоне – 
буквой в незавершённую книгу,
дыханием в ледяные ладони. 


* * *
В память о всех, кого лишили права,
в память о всех, кого вычеркнули из списков,
в память о всех, кого выжгло августовской лавой,
кому ни один режим не возведет обелисков,

в память о тех, кого выбросили за кордоны,
в память о тех, кто говорил с зашитыми ртами,
в память о тех, кто остался на линии обороны,
плывут небеса этой рани, плывут над городами.

Плывут над околицами 
и над правительственным кварталом,
плывут над парламентом, 
над alma mater родимой.
Отражается солнце в реке красным кораллом.
Последние дни лета. 
Пахнет медом и дымом.

Пахнет выжженным пшеничным полем.
Выживи в этом огне, юный подранок.
Географией твоей и окоёмом
небо плывет над страной, где всегда спозаранок

в память о тех, кто ушел, разряжаются телефоны,
в память о тех, кто исчез, работают в доках заводы,
в память о тех, кого нет, перегоняют вагоны, 
и женщины, говоря о детях, выдыхают тепло свободы. 

В память о тех, кто пал, плывут грузовые паромы,
в память о тех, кого не назвали, начинаются ливни,
работают невидимые 
мелиораторы и агрономы,
работают днем и ночью, только бы неизбывно

реки и озера пополнялись каждым летом,
только бы зимой не замирали пекарни,   
только бы можно было купить молоко и таблетки, 
только бы не закрывались порты и читальни,

чтобы всем в радость было трудиться,
чтобы всем хватило истовости и силы,
чтобы кто-то вставал в память о тех, кто боится, 
чтобы в память о тех, кто молчит, всегда говорили. 


* * *
Они бы должны были звать тебя сестрою.
Но родню не помнят мертвые, как их не ориентируй.
Оказалась скупою правда о том, как мир устроен,
чтобы в нее вместилось всё, что ты хочешь от мира.

И когда на себе ты выносишь их, госпитальерка*,
и жизни их отбиваешь у их же смерти, 
смерть говорит – у меня на всё свои мерки,
мои пациенты обычно молчат, поверьте.

И те, кто и впрямь не знают, как тебя звать и по чину,
знают лишь твой позывной, и по нему тебя кличут.
Перекрикивают боль, будто ломают плотины,
будто хотят кровь остановить криком.

И покидают сей мир с обязанностями и правами,
говорят о мире, как о наибольшей утрате.
Но правду о мире писали такими словами,
что мы должны оправдываться за нашу правду.

Правда про мир такова, что даже рифмы, размеры
кому-то покажутся пропагандою или игрою.
Пропаганда – это не отказываться от тех, кому веришь.
Пропаганда – это вообще называть тебя сестрою.

Политика – это не умение подбрасывать монетку
и не умение договариваться с ворами.
Политика – это школьник, заслуживший отметку,
это госпитальерка, накладывающая бинты на раны.

Политика – это дальше жить в своей отчизне.
Любить ее, как есть, единственной и данной.
Политика – это поиск слов, трудных и чистых,
и вечный ремонт небес, когда они неисправны.

Политика – это любить тогда, когда даже пугает
само слово «любовь», и в плен не берут несчастных.
Религия – это узнать наощупь, своими руками,
как снимаются швы у тех, кому не давали шансов.

Религия – это телефоны «Made in China»,
это священники с простреленными паспортами.
Война, как сука, выкармливает подкидышей, не отличая,
включая их в сестры и братья с голодными ртами.

Это твои братья с грозными позывными.
Это твои поэты с недописанными стихами.
Земля с горячими камнями лежит под ними.
Апостолы за ними стоят с книгами и ножами.

______________________________
* «Госпитальеры» – добровольная организация парамедиков, была основана в начале боевых действий в Украине в 2014 году.