Русское Зарубежье. Великие соотечественники: 100 судеб русской эмиграции в ХХ веке. – М.: Яуза; Российское историческое общество; Военно-российское историческое общество. 2018. – 664 с., илл.

Уже более 30 лет в России не пропадает интерес к истории русской эмиграции. Причем желание узнать новое о Русском Зарубежье характерно не только для ученых, но для широких кругов российской общественности. Даже в школах стали вестись факультативные уроки в рамках истории культуры о достижениях соотечественников. Долгое время в России не было популярной истории русской эмиграции. Труд «Русское Зарубежье. Великие соотечественники» предназначен не только для ученых и исследователей, но и для простых читателей. Автором идеи издания и составителем стал известный художник Леонид Васильевич Козлов. Кисти и перу Л. В. Козлова принадлежат многочисленные иллюстрации к книгам русской и зарубежной классики, как художник-постановщик он работал со многими знаменитыми российскими режиссерами – Г. Данелия, А. Роомом, Г. Рошалем, Л. Шепитько и др. Научным руководителем и вторым составителем стал доктор исторических наук Руслан Григорьевич Гагкуев, автор многочисленных изданий, посвященных Белой Армии в Гражданской войне, – монографии «Белое движение на Юге России: Военное строительство, источники комплектования, социальный состав. 1917–1920»; сборников «Марков и марковцы», «Каппель и каппелевцы», «Дроздовский и дроздовцы», «Генерал Кутепов», «Генерал Скобелев».

Альтернативная история – жанр модный в современной российской литературе и фантастике. Русское Зарубежье и есть та «альтернативная Россия» ХХ века, которую мы можем представить по биографиям выдающихся эмигрантов.

Порой биография каждого эмигранта напоминает захватывающий приключенческий роман с погонями, бегством, противодействием спецслужб, интеллектуальным поиском, удивительными научными и культурными достижениями и беззаветной любовью к родине.

Книга прекрасно оформлена фотографиями, воспроизведены иллюстрации, выполненные художником Л. В. Козловым. Это красочный альбом, который приятно просто смотреть. Тексты написаны хорошим научно-популярным языком, понятным простому читателю. Смысловые цитаты выделены в своеобразные цветные окна. Читатель невольно обращает на них внимание.

Среди героев рецензируемого издания – писатели, художники, ученые, философы, изобретатели, деятели культуры и искусства, общественно-политические лидеры русской эмиграции. Книга начинается со статьи про сатирика А. Т. Аверченко и кончается модельером женской одежды Т. А. Яковлевой. Среди первой эмиграции выделяются, конечно, Н. А. Бердяев, И. Я. Билибин, И. А. Бунин, П. Н. Врангель, А. И. Деникин, С. П. Дягилев,  В. К. Зворыкин, И. А. Ильин, В. В. Кандинский, А. П. Кутепов, В. В. Набоков, А. П. Павлова, С. В. Рахманинов, И. Е. Репин, Н. К. Рерих, И. И. Сикорский, И. Ф. Стравинский, М. И. Цветаева, В. И. Юркевич, М. З. Шагал, Ф. И. Шаляпин и др. Среди представителей третьей волны нужно указать на статьи про В. П. Аксенова, И. А. Бродского, А. А. Галича, С. Д. Довлатова, В. П. Некрасова, Р. Х. Нуреева (фамилию которого на западный манер стали писать Нуриев), А. И. Солженицына, А. А. Тарковского и др. Эмигранты сумели не только сохранить русскую культуру Золотого и Серебряного века, но продолжали ее развивать в обстановке, свободной от идеологического и государственного контроля. Благодаря их деятельности русская наука и культура повлияли на развитие культуры многих стран, не только сблизив их с Россией, но закрепив приоритет русской культуры во многих направлениях развития цивилизации.

Вместе с тем, хотелось бы полемизировать по нескольким вопросам с составителями. Бессмысленно спрашивать, почему нет того или иного имени. Однако опять забытой оказалась вся вторая волна русской эмиграции! Как же ей не везет и в жизни, и в историографии! Неужели хотя бы А. Г. Авторханов, И. В. Елагин, Д. И. Кленовский, Н. И. Ульянов, Б. Н. Ширяев не могли попасть на страницы этого альбома? Нет также иерархов Православной Церкви за рубежом – кроме епископа Василия (Родзянко).

Есть в «Русском Зарубежье» и некоторый, вполне объяснимый, уклон в область освещения жизни и деятельности художников. Хотелось бы также остановиться на неточностях. Скажем, на стр. 253 написано, что историк Александр Александрович Кизеветтер (1866–1933) был учеником своего однопартийца, лидера кадетов Павла Николаевича Милюкова (1859–1943). Действительно, А. А. Кизеветтер слушал в Московском университете специальные курсы по истории России, которые читал молодой преподаватель П. Н. Ми-люков. Но в отечественной историографии Кизеветтер традиционно считается учеником В. О. Ключевского, П. Г. Виноградова и, в меньшей мере, В. И. Герье.

Хочется пожелать авторам-составителям, чтобы они не остановились на первом томе и продолжили популяризацию всего Русского Зарубежья.

П. Н. Базанов

Валерий Сергеев. Евгений Климов. Художник-реалист Русского Зарубежья. 1901–1990. – М.: «Русский Путь». 2018. – 155 с., илл.

 

«Эмиграция – это всегда несчастье. Но и увлекательное приключение на всю жизнь», – заметил Ю. Иваск. «...многие ли из живущих за границей русских художников бывали в Печорах? Это и есть мой багаж, пронесенный через всю жизнь. И никакие налеты и бомбардировки его не уничтожили» – из дневников Е. Е. Климова.

Книга Валерия Сергеева о художнике эмиграции второй волны Евгении Климове прекрасно издана: большого формата, в твердом переплете, на мелованной бумаге, с многочисленными цветными и черно-белыми репродукциями и фотографиями, – фактически это альбом с текстом – расширенной биографией художника.. Книга вышла при поддержке российского Благотворительного фонда им. А. Солженицына по инициативе сына художника, американского профессора Алексея Климова. В нее включены фотографии, относящиеся к жизни художника и к истории его семьи. Многие из них публикуются впервые. Умело подобранные иллюстрации показывают, как творческое развитие Евгения Климова, так и многогранность его таланта. Читатель может не только проследить судьбу семьи Климовых, для которых Канада и США стали второй родиной, но и, через призму судьбы художника, взглянуть на события, очевидцем которых он стал и зафиксировал в своих дневниках.

В выборе профессии на Евгения, скорее всего, повлияло то, что его дед и прадед были архитекторами, они оставили после себя большое наследие в Санкт-Петербурге. Когда он после окончания Академии художеств выбирал свой путь в искусстве, он уже понимал, что выразить себя он может только придерживаясь национальной традиции. Это станет его кредо на всю жизнь и определит его путь художника-реалиста. Ни постоянные длительные переезды в жизни эмигранта, ни смена городов и стран, ни жизнь, проведенная вдали от России, не повлияли на его связь с русской эстетической традицией.

В 1931 году в Риге он выступил с инициативой учреждения культурно-просветительного общества «Акрополь», целью которого была пропаганда русской культуры и искусства.

Любовь к России и неприятие советской власти – эти два чувства он пронес через всю жизнь. Хотя в своих дневниках он не касается чисто политических вопросов, есть все основания считать, что он разделял взгляды своего родного брата Константина Евгеньевича, записавшего в своем дневнике после оккупации советской армией Латвии: «...В первые же дни начались ‘прелести’ советского режима – аресты, увозы и страх, страх, страх! Советы называли оккупацию ‘освобождением народа’. Ничего более мерзкого и лживого этих слов не найти. Нас нечего было ‘освобождать’, и мы, напротив, тотчас же почувствовали себя закабаленными. Достигалось это состояние для всех людей террором, признаки которого обнаружились немедленно. Аресты, ночные увозы в неизвестное, отправки в тюрьмы – и ложь, ложь во всех начинаниях и обещаниях. Население Латвии, за очень малыми исключениями, было явно против советских порядков и методов». Евгений хорошо знал, что делала советская власть с людьми, о чем говорит его запись в дневнике о А. И. Анисимове, профессоре МГУ, исследователе древнерусской иконописи: «Бедный Александр Иванович попал потом на Соловки за то, что за границей, в Праге, была напечатана его книга об иконе Владимирской Божией Матери»¹.

А он сам не только жил на оккупированной территории, но и творил, делал выставки, печатал свои статьи в газетах, издавал альбомы и открытки, а также посещал Псковскую Православную Миссию, куда он в конце жизни передаст большую часть своих работ. Поэтому он перед приходом советской армии уезжает в Прагу, а затем его путь лежит через Германию в Канаду. Это был правильный выбор – впоследствии выяснилось, что он был внесен в третий список лиц, подлежащих депортации в сибирские лагеря.

Поражает огромная работоспособность Климова, его профессионализм и мастерство, а также организаторский талант. Чего только стоило собирать выставки во время войны на оккупированной немцами территории, выпускать альбомы и открытки...

Кажется, что он наполнял смыслом не только каждый день, но и час. Чтение лекций на Русском радио в Канаде, преподавание истории русского искусства в четырех учебных заведениях, более 150 статей о русском искусстве и художниках на разных языках... Круг его знакомых и друзей огромен, со многими он ведет многолетнюю переписку, что отразилось в его дневниках: М. В. Добужинский, А. И. Анисимов, П. М. Сафронов, Л. Зуров, И. А. Ильин, А. И. Солженицын, С. Юткевич, Н. Е. Андреев, Великая княгиня О. А. Романова, А. К. Бенуа, П. Н. Савицкий, И. Елагин, Н. В. Зарецкий...

Конечно, можно поставить в укор некую пристрастность в его оценке работ Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, П. Корина, К. Малевича. Однако объяснение тому нужно искать в эстетической противо-положности этих художников и Е. Е. Климова, всегда остававшегося верным реализму в живописи.

Несколько слов хочется сказать об авторе книги, Валерии Сергееве, с которым Е. Климов познакомился заочно, прочитав его книгу «Андрей Рублев» и записав о ней положительный отзыв в своих дневниках. Завязалась переписка. Они так и не встретились, лишь сын Климова, Алексей Евгеньевич, смог лично познакомиться с Сергеевым в 1990 году; благодаря этому творческому тандему и поддержке Благотворительного фонда им. А. Соженицына была подготовлена эта книга к печати.

Возвращение работ Евгения Климова на родину начнется с посещения его канадского дома Маргаритой Морозовой, его бывшей ученицей. Этой подвижнической деятельности она посвятит более двадцати лет. Благодаря ей и, конечно же, Алексею Климову, имя художника станет известным как в России, так и в Латвии. Он оставил после себя огромное творческое наследие, проявил себя как живописец и график, реставратор и иконописец, искусствовед и писатель-мемуарист. Его дневники – он их вел в течение 70-ти лет – и послужили текстовой основой книги. Думается, дневники эти еще ждут своих серьезных исследователей и издателей.

Достоинство, важность и полезность книги бесспорны, а также бесспорно ее значение для изучающих историю русской эмиграции. Ценность такого издания не только  в описании жизни и творчества большого художника, но и в том, что она показывает тот огромный культурный пласт,  который еще предстоит изучить. 

Читатель несомненно получит большое удовольствие от прочтения этой книги. С одной стороны, он познакомится с творчеством большого самобытного русского художника, с другой – глубже поймет то сложное время, в котором он творил. Поймет желания и чаяния людей, оказавшихся в положении ДиПи.

Юрий Сандулов

________________________________

1. Автор книги Валерий Сергеев, пишет: «Нашему мемуаристу, скорее всего, остались неизвестными подробности этой трагической истории, как Анисимов, арестованный в 1930 году по ложному обвинению в шпионаже, был расстрелян в 1937-м.»

 

Манфред Шруба. Словарь псевдонимов Русского Зарубежья в Европе. 1917–1945. – М.: НЛО. 2018. 

 

Специалисты и те, кто иногда обращается к истории русской эмиграции по тому или иному конкретному поводу (скажем, заинтересовавшись какой-то личностью), получили возможность найти разрешение многим своим вопросам, догадкам или предположениям, – в московском издательстве вышел «Словарь псевдонимов», составителем которого стал профессор Миланского университета Манфред Шруба. В предисловии к книге общим объемом более чем в тысячу страниц отмечается, что издание это следует рассматривать как один из результатов международного научно-исследовательского проекта, реализация которого была финансирована в 2013–2015 годах Немецким научно-исследовательским сообществом в Институте славистики Рурского университета в Бохуме, в Германии, где М. Шруба числился приват-доцентом.

Там же отмечается, что автором идеи создания такого справочника явился О. Корыстылев, принявший участие в разработке его концепции, определении методологических приемов атрибуции псевдонимов и деталях оформления словарных записей. Среди оказавших ему поддержку в работе сам составитель назвал целый ряд специалистов из разных стран: П.Лавринца, А. Меймре, Б. Равдина, Р. Тименчика, Л. Флейшмана, В.Хазана и других.

Всё это, понятное дело, – «визитная карточка» данного труда, где раскрывается около 9800 псевдонимов деятелей Русского Зарубежья в Европе – писателей, журналистов, художников, политических, общественных, церковных деятелей, выступавших в различных печатных изданиях, – в основном, первой волны эмиграции. Большой раздел в словаре занимают автонимы, то есть подлинные имена авторов, постоянно или изредка подписывавшихся псевдонимами. Также большой раздел – на сей раз порядка 8500 имен, – перечень псевдонимов нераскрытых… 

Представляю, сколько различных справочников, библиографических словарей, энциклопедий, архивных материалов, монографий и пр. пришлось просмотреть М. Шруба, чтобы установить подлинность того или иного лица, равно – усомниться в этом!.. Несомненно, труд он проделал поистине титанический, замечательный. Однако, как известно, стопроцентных словарей никогда не существовало и не существует.

Так, скажем, мне ничего не удалось найти в этом словаре об Артуа. Как и почему составитель прошел мимо этого поэта, автора сборников «На земной лад» (изд. Я. Е. Поволоцкого, Париж, 1931), «Зовы земные» (изд. «Парабола», Париж, 1934) и «Песенный лад» (изд. «Парабола», 1935)? Это еще можно было бы объяснить, допустим, редкостью указанных книг, но они всё же встречаются у библиофилов, есть в некоторых библиотеках, наконец, фигурируют в известном каталоге поэзии Русского Зарубежья из собрания А. В. Савина «О муза русская, покинувшая дом...» (СПб., 1998).

А вот другой случай: «Безобразов, Аполлон»... – называет М. Шруба, как бы разделяя при этом запятой на отдельные псевдонимы авторство Бориса Поплавского. Однако верно ли таким образом представлять «Аполлона Безобразова», от имени которого один из интереснейших поэтов и прозаиков довоенного русского Парижа опубликовал в 1934 году в журнале «Числа» фрагмент из известного «Дневника»? Тут следовало бы говорить, скорее, не о каком-то псевдониме (и тогда отделить имя от фамилии было бы вполне уместно), а о литературном герое, что не одно и то же. Место «Аполлона Безобразова» было бы логично не тут, а в «Энциклопедии литературных героев». Увы, в той, что вышла в Москве в 1997 году в изд. «Аграф», этому персонажу места не нашлось, – в глазах тогдашних советских официальных гуманитариев (книга была рекомендована в качестве пособия для учебных заведений Министерством культуры РФ) Поплавский был фигурой чуждой, эмигрантской. Время его возвращения отечественному читателю, как известно, пришло позднее.   

Но вернусь к труду М. Шруба. Странным показалось мне, что он включил в раздел «псевдонимов» упомянутого выше издателя Поволоцкого, сославшись на библиографический словарь «Российское Зарубежье во Франции» (Изд. «Наука» и Дом-музей Марины Цветаевой. – М. 2010). Действительно, в томе 2, на стр. 460, рядом с фамилией «Поволоцкий» в скобках указано: «наст.: Бендерский». К сожалению, настоящая или нет была у него фамилия Бендерский, не столь очевидно. Во всяком случае, в архиве парижской полиции лишь приписано, что фамилия его отца (по показаниям самого Поволоцкого) была «Бендерский». Досье же это, замечу, которое я сам внимательно просматривал, занимаясь биографией издателя, наводит на мысли о том, что Поволоцкий что-то путал. Намеренно или нет – другое дело. Ясно лишь, что утверждать, будто Поволоцкий – псевдоним, со всей очевидностью, пожалуй, не следует…

Также странно было увидеть в словаре, что Н. В. Плевицкая фигурирует под псевдонимом «Фермерша». Надежда Плевицкая – известная русская певица, актриса, автор мемуарной книги «Дёжкин Карагод», в третьем браке жена Н. В. Скоблина, завербованного ГПУ, принявшая вместе с ним участие в похищении в Париже в 1937 году генерала Е. К. Миллера, разоблаченная и приговоренная во Франции к большому тюремному сроку. «Фермерша», если исходить из того, что поведал о судьбе этой женщины Л. Млечин в книге «Плевицкая» (серия ЖЗЛ, изд. «Молодая гвардия». – М., 2017), была ее агентурная кличка в советской разведке. Ставить ли знак равенства между псевдонимом и таким, далеко не творческим, прозвищем, на мой взгляд, – более чем сомнительно. Хотя, исходя из академических (если они в данном случае оказались соблюдены) понятий, спорить не стану.

Разумеется, эти заметки, которые я сделал по ходу общего знакомства со словарем, не претендуют на его полную, объективную, оценку. Для меня, во всяком случае, нет сомнений: труд западноевропейского слависта являет собой нужный, важный этап в ликвидации многих белых пятен в истории русского рассеяния.

Виталий Амурский, Париж

                       

Ежегодник Дома Русского Зарубежья имени Александра Солженицына. 2018 – М.: ДРЗ. 2018. – 520 с.

 

2018 год, год столетия Александра Исаевича Солженицына, выдался более чем загруженным для спутницы жизни писателя Наталии Дмитриевны и ее сподвижников. И, конечно, для сотрудников Дома Русского Зарубежья им. А. И. Солженицына. Семинары, конференции, выставки по всей России и во многих странах мира, открытие Солженицынского центра в Париже в книжном магазине YMCA-PRESS. Там располагалось и одноименное издательство, которое долгие годы возглавлял незабвенный соратник Солженицына Никита Алексеевич Струве. Именно он первым выпустил «Архипелаг ГУЛаг» – книгу, во многом расколовшую мировую историю на до и после.

Естественно, «Ежегодник» за 2018 год не мог не откликнуться на юбилей великого писателя. Сборник, ставший доброй традицией Дома, выходящий уже восьмой год и публикующий материалы по бездонной теме «Россия вне России», открывается статьей Галины Тюриной «Доверенный летописец эпохи», посвященной всем бесчисленным юбилейным мероприятиям. К моменту выхода «Ежегодника» в свет еще не стоял памятник писателю у Таганской площади в Москве. Но уже была открыта квартира-музей на Тверской. Та самая квартира, откуда писателя зимой 1974 насильно выслали из страны. И именно об этом, как и о парижском центре, также говорится в статье.

Другой бесценный материал, связанный с именем писателя, – републикация интервью, которое Струве записал с Александром Исаевичем в марте 1976 года. Вопросы касались всего – истории, жизни, стиля, способности писать в любых условиях, замысла эпопеи «Красное колесо». Как жемчуг, рассыпаны блистательные, четкие, необыкновенно глубокие мысли писателя. Вот что он, к примеру, говорит о Марине Цветаевой: «...Проза Цветаевой – это вообще концентрация невероятной силы. Это проза для писателей, не для читателей, ее нужно разбавить в десять раз, чтобы могли читать обыкновенные люди». Какая поразительно точная оценка взрывчатого, бездонного цветаевского слова! Соприкосновение с ее текстами всегда требует очень серьезной работы. Зато открываются бездны, и именно этому нашел определение Солженицын.

Почему-то для многих история русской эмиграции – это исключительно сюжеты, связанные с жизнью в изгнании белогвардейцев и монархистов. Однако Дом Русского Зарубежья нацелен на исследование всех слоев и спектров эмиграции, в том числе истории анархистов и социалистов в изгнании. Об этом, в частности, свидетельствует публикация А. Суслова протоколов заседаний 2-го съезда заграничных организаций партии эсеров, состоявшегося в Париже в 1928 году. Казалось бы, результаты революции и процессы против их товарищей на родине должны были хоть как-то отрезвить этих людей. Но нет, опять – споры на темы, кто должен быть в партийном руководстве и о чистоте революционных рядов.

Другая работа, также связанная с представителями революционного движения, подготовлена Николаем Герасимовым. Речь идет о переписке одного из самых знаменитых последователей Михаила Бакунина Григория Максимова и его жены Ольги со знаменитой феминисткой Эммой Гольдман. Иногда кажется, что современные, совершенно непонятные для нормального человека, страсти по вопросам женского достоинства, бушующие на Западе, были инициированы «Красной Эммой», как ее называли. Об Эмме Гольдман сняты фильмы, опубликованы десятки, если не сотни, книг и статей. Яростная революционерка, террористка, она не разделила судьбу своих товарищей по борьбе, погибших в большевистских тюрьмах, а была выслана в США. И там, а потом в Канаде, продолжала бороться против «несправедливости капитала». Да и сам Григорий Максимов, положивший полжизни на свержение царизма, был выслан советской властью.

Совсем другим человеком был отец Лев Жилле, богослов, неутомимый адепт православия на Западе. Француз, он во время Первой мировой войны попал в лагерь для военнопленных, где познакомился с русскими. И хотя был сыном ревностных католиков, но встреча эта перевернула жизнь и завершилась переходом в православие в 1918 году. Свое исследование, посвященное замечательному пастырю, умершему в Лондоне в 1980-м, предлагает Наталья Ликвинцева.

О другом известном церковном деятеле эмиграции – протопресвитере Русской армии о. Георгии Шавельском – пишет Михаил Шкоровский. Отец Георгий Шавельский был настоящий пастырь, его выступления вызывали большой интерес. Герой Русско-японской войны, отец Георгий после исхода 1920-го жил в Болгарии, где в полной мере изведал все тяготы эмигрантской судьбы. Открытое сочувствие экуменизму также принесло ему немало дополнительных неприятностей в православной среде. В послевоенной Болгарии он подвергся настоящей травле, не был выпущен властями в США и так и умер в Софии.

Уверен, что будет замечена и публикация глав из рукописи известного русского философа и культуролога Владимира Николаевича Ильина «Русская музыка». Его интереснейшие мысли о сути русского знаменного распева, о том, что наша культура объединила в себе лучшие элементы духовных достижений как Запада, так и Востока, наверняка будут отмечены профессионалами. Материал подготовлен Е. В. Бронниковой, К. Б. Ермишиной и В. Ю. Григорьевой.

Прошедший год, как известно, был годом Японии в России. И составители «Ежегодника» не прошли мимо этого события, предоставив историкам и ценителям «Страны восходящего солнца» материалы просто уникальные. Они касаются, прежде всего, истории русской дипломатии в Японии и судеб дипломатических работников после революции. Михаил Горинов-младший представляет архивные документы Николая Андреевича Малевского-Малевича, восемь лет служившего послом в Японии. И поистине целую россыпь «жемчужин», не известных доселе архивных источников, связанных с жизнью и наследием основателя советской японистики Павла Васкевича, дарит читателям «Ежегодника» исследователь Павел Подалко.

Павел Васкевич, герой Русско-японской войны, сын священника, много лет работал в посольстве Российской империи в Японии. После революции он так и остался в «Стране восходящего солнца», создал большую молочную ферму и всячески поддерживал строительство православной церкви. Мы имеем уникальную возможность прикоснуться к его воспоминаниям и к необычайно интересным размышлениям о переплетении цививилизационных векторов Востока и Запада.

Наверное, об этом же заставляет задуматься и судьба Бориса Николаевича Абрамова, одного из любимых учеников Николая Рериха, почти тридцать лет прожившего в Китае и, после возвращения в СССР, закончившего жизнь в тульском местечке Веневе. Большую статью о нем подготовила Наталья Башкова.

Здесь же еще и интереснейший материал Надежды Егоровой о том, какие книги и листовки читали русские военнопленные в австрийских лагерях во время Первой мировой, и большая работа Павла Трибунского и Владимира Хазана, представляющая переписку известных редакторов эмигрантских послевоенных изданий Геннадия Хомякова и Романа Гринберга. А как не упомянуть публикацию Натальи Белевцевой писем врача Сергея Серова из окопов Первой мировой войны, да и щемящую статью Светланы Бешановой и Елены Ельцовой о захоронениях русских моряков на христианском кладбище города Мунзель Бургиба в Тунисе... Это лишь часть статей и публикаций, вошедших в «Ежегодник» в 2018 году.

Виктор Леонидов

 

Radovan Pulko. Rusko zamejstvo v slovenskih deželah (Р. Пулко. Русская эмиграция в Словении). 2018. – 369 с., илл.

В конце 2018 г. в Кидричево (Словения) вышла книга Радована Пулко  на словенском языке «Rusko zamejstvo v slovenskih deželah» (Русские зарубежники в словенских краях. – Перевод мой. – Р. П.). Я бы назвал это вторым, дополненным изданием книги «Ruska emigracija na Slovenskem», изданной в 2004 г.   

Первое издание Р. Пулко прислал мне, узнав адрес, только в 2008 году. Говоря о русских организациях, Пулко упоминает русское сокольство. Он поместил и русский скаутский знак, однако не сказал ничего о русских скаутах, а про НСНП – Национальный союз нового поколения (ныне НТС) – какие-то общие фразы, и вместо знака НТС поместил знак Первого русского кадетского корпуса (Сараево). Посылая книгу, Р. Пулко написал мне, что будет благодарен за исправления и дополнения.

Началась переписка. В своем втором издании автор несколько раз ссылается на мои письма. Для того, чтобы написать о русских скаутах в Словении, мне пришлось основательно поработать. Ю. В. Кудряшов, автор книги «Российское скаутское движение» (2005, 593 с., илл.) на стр. 215 написал, что в Словении было 72 русских скаута. Насколько мне известно, там их было только два (имена забыты); в городе Целе они в 1921 г. основали первую скаутскую дружину, – но не русскую, а словенскую. До этого в столице Словении Любляне, по-немецки Лайбах, при гимназии, в которой преподавание велось на немецком языке, был отряд австрийских пфадфиндеров (следопытов-скаутов). Многие словенцы считают именно этих двух неизвестных русских скаутов основателями словенского скаутизма. Моя статья, написанная специально для Р. Пулко, была напечатана в журнале «Страницы истории русского разведчества-скаутизма», № 212 за апрель 2018 г.

На последней странице обложки книги 2004 года Р. Пулко назван учителем истории и географии, в 1996–1997 гг. он стал студентом Мариборского университета и получил в 2003 году диплом за работу «Организации русской эмиграции в Словении 1921–1941», написанную под руководством д-ра Ерце Водушека-Старича. Эта дипломная работа в 2004 году вышла как монография «Ruska emigracija na Slovenskem» (издание Военного музея в Логатеце, 2004. – 144 с., илл.). Второе, исправленное и допол-ненное, издание увидело свет лишь после 14 лет упорного труда, – и мне кажется, что автор мог бы за него получить доктора исторических наук; в научных кругах он утвердил свое имя и получил заслуженное признание. Это единственная история русских в Словении.

Автор выразил благодарность за помощь известному историку русских в Югославии Алексею Борисовичу Арсеньеву и мне. Для главы 10.9 «Русские молодежные организации в Словении» Пулко широко использовал присланные мною материалы как на словенском, так и на русском языках. Сам Радован Пулко не только свободно владеет русским языком, но и является потомком русских. В книге есть «Послесловие», написанное по-русски, в котором дается сжатое, на трех страницах, изложение всей книги – 369 страниц. Позволю себе процитировать главное: «По данным переписи населения в январе 1921 г. в Словении проживало 1630 россиян. Согласно результатам следующей переписи, опубликованной в 1931 г., число людей, чей родной язык был русский, сократилось до 1350». Р. Пулко считает, что в действительности в начале 1920-х гг. россиян в Словении было несколько больше. Он не случайно пишет «россиян», а не «русских», потому что служащие Русской армии ген. Врангеля, получившие приют в Югославии, были в своем большинстве по происхождению украинцами. Говоря о русских, Р. Пулко упоминает, что в городе Стрниште в начале 1921 пребывали части Крымского и Донского кадетских корпусов, а на пограничной службе, в течение, кажется, пяти лет, состоял 3-й конный полк под командованием Ивана Глебова. Принимая к себе русских эмигрантов, правительство нашло мудрое решение: на службу пограничниками были наняты русские военные, которым нужна была какая-то работа и которые, в то же время, освобождали сотни югославов (Словения в то время была частью Югославии – Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев) от необходимой службы вдоль границы, давая им возможность направить все силы на восстановление разрушенного войной хозяйства.

Р. Пулко отдает должное русским эмигрантам, которые «сыграли очень важную роль в развитии словенского искусства. Так, Борис Владимирович Путята, помимо своей актерской деятельности в драматическом театре Любляны, был также наставником первых словенских актеров-знаменитостей». Не каждому читателю известно, что до появления русских артистов в Словении своего театра не было, не было даже гимназии на словенском языке. Всё было по-немецки. Национально-культурная жизнь в Словении оформилась только в 1919 году, когда была установлена граница с Австрией. Словенский театр до приезда русских в 1920–1921 гг. делал свои первые робкие шаги. Р. Пулко пишет далее: «В развитии словенского балета большую роль сыграли русские эмигранты (перечисляет по именам. – Р. П.). Также в Словении было много русских музыкантов <…>. В театрах русские эмигранты работали дирижeрами, режиссeрами, сценографами и художниками по костюмам. <…> Наиболее яркими работами являются картины Николая Борисова в Сербской Православной Церкви».

Р. Пулко упоминает и русские учебные заведения дошкольного, начального и среднего образования. Собственно говоря, на всю Словению была только одна реальная гимназия в Пановиче, позже переехавшая в замок Храстовец. Это была гимназия с интернатом. Словенский университет был открыт в Любляне в 1919 г. Р. Пулко пишет: «...многие знаменитые русские профессора работали там в первые годы после его создания. Самыми известными среди них были видный преподаватель экономики профессор Александр Дмитриевич Билимович, бывший ректор университета Св. Владимира в Киеве, профессор Евгений Васильевич Спекторский, профессор уголовного права Александр Васильевич Маклецов, который благодаря своим достижениям считается отцом словенской криминалистики»; он упоминает многих других, в том числе графиню Прасковью Сергеевну Уварову, в прошлом председательницу Московского археологического общества, скончавшуюся в 1924 г. в Добрне.

Концом русской общественной жизни в Словении была война 1941–1945. Одни ушли служить в Русский Охранный корпус или примкнули к партизанам. Свое «Послесловие» Р. Пулко заканчивает словами: «Еще одна часть русских эмигрантов покинула Словению из страха перед коммунистическим режимом в Югославии. В ходе конфликта между коммунистической партией Советского Союза и коммунистической партией Югославии и в связи с резолюцией Информбюро, многие русские эмигранты подозревались властями в антигосударственной деятельности. Некоторые из них были отправлены в заключение в печально известный югославский лагерь ‘Голи оток’. Несмотря на то, что русские эмигранты были, в основном, лояльными гражданами социалистической Югославии, они сильно опасались за собственную жизнь и безопасность своих близких. Эти страхи передались их потомкам, многие из которых не избавились от этого и по сей день».  

Книга Р. Пулко является результатом почти 20-летней работы в области истории русских в Словении. Автор заслужил благодарность не только от историков Словении, но и от русских людей. Книга выше всяких похвал, хотя в ней можно всё еще найти и небольшие белые пятна. Не вина автора, что некоторые документы погибли как в годы войны, так и в послевоенное коммунистическое время. Поиски продолжаются, пожелаем автору успеха.

 

* * *

Татьяна Пушкадия-Рыбкина, Инна Грубмайр. Эмигранты из России в Загребе. Жизни и судьбы. – Загреб. 2019.  – 440 с., илл.

 

В Хорватии вышла в свет на русском языке книга «Эмигранты из России в Загребе» – результат совместной пятилетней работы двух авторов – Татьяны Пушкадии-Рыбкиной и Инны Грубмайр. Это второе, исправленное и дополненное, издание вышедшей в 2007 году монографии Т. В. Пушкадии-Рыбкиной «Эмигранты из России в научной и культурной жизни Загреба», перевод на русский язык книги «Emigranti iz Rusije u znanstvenom i kulturnom životu Zagreba», выполненный Н. И. Кузнецовой и Г. И. Кузнецовой (Загреб, 2006).

Татьяна Витальевна Пушкадия-Рыбкина родилась в Загребе в 1929 году, химик по образованию, известна в научных кругах своими статьями. Работала реставратором во всех загребских архивах. Наше сотрудничество началось в 2002 г., когда я стал готовить свои воспоминания 1941–1951 гг.; она оказала мне неоценимую помощь, снабжая необходимыми документами. Я ей тоже старался помочь. Глава в ее книге об отряде русских скаутов-разведчиков в Загребе была написана с моей помощью, так как в архивах соответствующих документов не было, да и не могло быть. Отряд не был зарегистрирован в полиции как самостоятельная организация. Ни начальник отряда Р. Павловский, ни я, по неопытности, о необходимости регистрации просто не знали.

Инна Ивановна Грубмайр родилась в Ростовской области в 1969 году, окончила Ростовский государственный университет, кандидат филологических наук. Интерес к прошлому России привел ее в Пушкинское общество Америки, где она занялась записью видеоинтервью с русскими эмигрантами и их потомками. Переехав в Хорватию, она продолжила свои исследования.

Во 2-м издании оказалось много повторений из уже сказанного в первой книге, но обращает внимание новое предисловие, написанное московским ученым Мариной Сорокиной, заведующей отделом истории Российского Зарубежья ДРЗ им. А. Солженицына.

Книга, не считая приложений, разбита на 8 глав:

1. Прибытие беженцев из России в Загреб;

2. Юридический статус беженцев / эмигрантов из России в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев / Югославии;

3. Общественная жизнь (смешанные общества, русские и украинские);

4. Обучение молодых эмигрантов из России в Загребе (русская начальная и средняя школы);

5. Высшие учебные заведения Загреба;

6. Вклад в культурную, научную и общественную жизнь Загреба;

7. Эмигранты из России – участники антифашистского народно-освободительного движения (НОД);

8. Русские захоронения на загребских кладбищах.

Заметные дополнения были сделаны к биографиям русских, внесших вклад в культурную, научную и общественную жизнь Загреба, а также в главу о захоронениях. Добавлено много новых сведений, фотографий и документов, а также два новых приложения, третье и четвертое: I. Больница Российского общества Красного Креста во дворце Лобор; II. Русская драматическая студия в Загребе; III. Эмигранты из России – члены Художественного (затем церковного) хора; IV. Список имен на плитах в часовне Святого Воскресения Христова на кладбище Мирогой.

Во 2-м издании порядок глав остался примерно тот же, но большинство из них дополнено новыми материалами, собранными в последние 10 лет. Так, например, глава «Общественная жизнь» в 1-м издании вместе с русскими включала в себя и украинские организации, а во 2-м украинские организации выделены отдельно. Это общества «Просвіта», «Українська студентська громада» и, конечно, хорватское «Društvo prijatelja ukrajinaca u Zagrebu» («Общество друзей украинцев в Загребе»). Вопрос, нужно ли было их вообще упоминать? Я думаю, что надобности не было, так как украинцев из России в Загребе не было, то были украинцы из Галиции, переехавшие в годы Австро-Венгерской империи из принадлежавшей Австрии Галиции в Хорватию, входившую в состав Венгрии. Во 2-м издании относительно этих организаций прямо сказано, что они «не контактировали с русскими обществами». Если в греко-католическом церковном Кирилло-Мефодиевском хоре в 1932–1945 годах регентом был наш православный украинец из России и там пели «многие эмигранты из России», как сказано во 2-м издании, то, мне кажется, это всё же единичные случаи.

Надо отдать должное авторам и признать их труд исключительно ценным вкладом как в историю России, так и в историю Хорватии. Книга, конечно, предназначается не для широкого круга читателей, а для научных работников, специализирующихся на истории русской эмиграции как части отечественной истории. Один только указатель имен занимает 34 страницы и содержит более 3000 единиц. Но как раз это может оказаться важным не только для историков, но и для всех тех, кто интересуется историей своей семьи, для потомков русских белых эмигрантов.

На основании собранных авторами данных о русских захоронениях в хорватской столице участниками загребской группы по сохранению исторического наследия «Руснаслед» была сформирована фототека и открыт онлайн-ресурс «Русский некрополь Загреба», в котором представлено несколько сот снимков: https://www.russiancroatia.com/rusnasled

Р. Полчанинов