Иван Елагин

                       

                                                Сергею Голлербаху

 

Я с вами проститься едва ли успею.

Ракета на старте и близится запуск.

Меня высылают на Кассиопею,

В какую-то звездно-туманную зябкость.

 

Еще я случившимся всем потрясен.

Себя донимаю вопросом невольным:

Зачем я отправился на стадион?

Как я очутился на матче футбольном?

 

Ракета рванется – и был я таков,

Меня понесет к фантастическим высям.

Не ждите моих телефонных звонков,

Не ждите моих телеграмм или писем.

 

Трагически выбросив руки вперед,

В толпу нападавших ныряет голкипер.

Сто тысяч людей на трибунах орет,

Сто тысяч качается с ревом и хрипом!

 

Как будто гремит на трибунах хорал,

И сто Ниагар низвергаются дико...

И как же случилось, что я не орал,

Что я не издал ни единого крика?

 

Умильно глаза к небесам возведя,

Мне так говорил на прощанье судья:

Я счастья желаю вам в мире ином.

Вам нечего делать на шаре земном.

 

Вокруг меня злобою воздух сожжен,

Мотаются лица, гримасами пенясь,

Орут мне – стиляга! Кричат мне – пижон!

Шипят – тунеядец! Вопят – отщепенец!

 

Уже адвокаты меня не спасут,

Уже отреклись от меня адвокаты,

Уже надо мной показательный суд!

Повсюду собранья, повсюду плакаты,

 

Я враг человечества! Я не орал,

Когда человечество дружно орало.

Меня посадили в тюремный подвал.

Я ночью на звезды гляжу из подвала.

 

И вот среди звездной сверкающей пыли

Уже я лечу небосводом ночным,

Как будто меня ослепительно вбили

В ворота Вселенной ударом штрафным!

 

                                              «Новый Журнал», № 87, 1967