А. И. Солженицын. Угодило зернышко меж двух жерновов. Очерки изгнания / М.: Время, 2021. – 880 с.

Сегодня, когда мы переживаем такие непростые времена, фигура Александра Исаевича Солженицына вырисовывается всё более и более мощно. Его удивительные прозрения о последствиях распада СССР, о взаимоотношениях России и Украины, о будущих событиях обжигают сегодня.

Конечно, огромное значение для формирования взглядов писателя имели годы эмиграции. Все двадцать лет, проведенные, в основном, в США (1974–1994), были до предела насыщенными работой и, в то же время, осмыслением своей новой жизни и осмыслением западного образа существования, в котором писатель-изгнанник также находил много недостатков.

Он никогда не переставал открыто говорить то, что думал, – ни во время жизни в СССР, ни в изгнании, когда часто выступления Солженицына вызывали оторопь у западных интеллектуалов. Это было очень непросто. Воспитывать детей на чужой земле и стараться, чтобы они оставались русскими. А, главное, продолжать свое дело, каждодневную, неостановимую работу над эпопеей «Красное колесо», которое должно было открыть правду о катастрофе 1917 года. Опыт Февраля буквально обжигал своей актуальностью. «И как я этого не видел сорок лет? Как же поддался заманчиво розовому облаку февральского тумана? Как же не разглядел, что не в Октябре всё решалось, а уже в Феврале?», – писал Александр Исаевич.

Писатель специально поселился в американской глуши, чтобы его меньше отвлекали. Его книга – прежде всего историческое исследование, требовавшее огромного труда по изучению источников, собиранию фактов. Солженицын получал материалы из архивов американских университетах, приобрел коллекцию микрофильмов из Гуверовского университета, старался встречаться или переписываться с теми представителями русской эмиграции, кто помнил роковые дни революции и Гражданской войны. «В моем случае величайшую подмогу оказали Старики – вот те старые эмигранты революционных лет. Они одарили меня и эпизодами, и самим духом времени, который только и передадут ‘неисторические’, рядовые люди», – писал он. Однако совсем уйти от суеты окружающей жизни писателю не удалось. Слишком велик был интерес к «вермонтскому отшельнику». Александра Исаевича всё время одолевали просьбами об интервью, о встречах. Кроме того, он просто не мог отмалчиваться и не комментировать происходящее в мире.

Как ни странно, но после СССР, где его сопровождала оголтелая травля, Солженицын столкнулся с этим и на Западе. И поводом тому служили негативные оценки прошлого и будущего России. Многие, объясняя трагедию Российской империи в ХХ веке, находили истоки подвалов Лубянки во временах Московского царства. И Солженицын восставал против этого, доказывал, что революция разрушила подлинные национальные традиции России. «Когда Октябрь провалился в помойную яму – Россию проклинают за то, что она и есть Октябрь. И в глазах всего мира теперь присыхает, что коммунистическая зараза и есть русская зараза.»

Как шла эта напряженная жизнь, кто и как помогал писателю, как он воспитывал детей и в какие идеологические схватки ему приходилось вступать, как Александр Исаевич организовывал помощь соратникам, оставшимся на родной земле, – обо всем этом теперь можно узнать, взяв в руки огромный, почти в 900 страниц, том воспоминаний Солженицына «Угодило зернышко промеж двух жерновов». К записям он приступил еще в Америке, каждые четыре года отмечая, что было наиболее существенным в его жизни. После возвращения в Россию отрывки частично печатались в «Новом мире», но полностью «Угодило зернышко...» выходит впервые. Подготовила мемуары к изданию, со всеми необходимыми комментариями, Наталия Дмитриевна Солженицына. Нелишне отметить, что работу такого объема, как правило, выполняют коллективы больших научно-исследовательских институтов.

Поражаешься целеустремленности Солженицына. Яростно, с потрясающей искренностью он пишет обо всем, что с ним происходило, о том, что рождало те или иные его поступки. И главное – об ощущении своей миссии. Как и при создании «Архипелага ГУЛАГ», когда Александр Исаевич чувствовал себя ответственным за сотни тысяч безвинно замученных, так и здесь он понимал, что никто, кроме него, не расскажет полную правду о русской истории. О катастрофе, которая половиной человечества в ХХ веке отмечалась, как величайшее событие, как праздник. «Я чувствовал себя – мостом, перекинутым из России дореволюционной в Россию постсоветскую, будущую, – мостом, по которому через всю пропасть советских лет перетаскивается тяжело груженный обоз Истории, чтобы бесценная его поклажа не пропала для будущего», – писал он.

Эта книга очень нужна сегодня. Потому что история имеет свойство всё время повторяться, и наследие великих мыслителей, находивших закономерности в трагических событиях прошлого, более чем востребовано в наши дни.

Виктор Леонидов