Вера Зубарева
* * *
Июль на исходе,
Июль на скончании,
Веселье в природе,
А лето в отчаянье.
А лето в отчаянье –
Ещё не закончены
Цветка сочетание
С пчелою всклокоченной,
Палитра небес из тонов серебристых
Для стай облаков, и в органном регистре
Грозы увертюра, кузнечиков свадьбы...
Так много осталось!
Успеть дописать бы...
* * *
Одуванчиков золотая рощица,
Как заполненные мёдом соты.
Душно. Пчёлам работать не хочется.
Чуть вибрируют в потоке стрёкота...
Скоро солнце за морем расплавится,
И наступит пора комариная.
Тёмно-бархатная красавица
Чуть прикрыла глаза картинно.
Блёстки влаги на булавочных усиках,
Рябью света крыло подсвечено...
Репетиция вечерней музыки –
Разнобой цикад и кузнечиков.
Долгий вечер, скупые известия,
Маета в уплотнённом воздухе,
Будто мир и не ходит по лезвию,
И лишь эхо грозы в дальнем отзвуке...
* * *
Вспыхнул бор по окоёму.
День был отдан суете,
А потом бродил по дому,
По недавнему, былому,
Безвозвратному, святому
В беспросветной темноте.
Полка книжная кряхтела,
Как живое существо,
И страница шелестела,
Будто бабочкино тело,
Что до дня не долетело...
Догадаться бы, с чего...
Скоро всё пойдёт на убыль,
Лето пустят с молотка.
Доиграет этот дубль,
Проиграет этот рубль,
Ливнями напьётся в дупель
И слиняет на века.
* * *
Она одинока.
Окна дома её выходят на закат,
И когда вечереет, отливают пурпурным стёкла.
А ещё есть у неё сад,
И однажды бабочка там от дождя промокла.
Поздней осенью в доме оживает камин
И рассказывает разные дивные истории.
Но никто – ни часы, ни стол и ни один
Стул не верит в них, и их забывают вскоре.
Только зеркало смотрится всегда лишь в самоё себя,
Никого не слушает, ни о чём не печалится.
В нём больше, чем в комнате, – то блики, то тень воробья.
И никто не понимает, как это у него получается.
А потом, а потом
Наступает зима, как сейчас,
И за окнами сказочно, и в это хочется верить,
Потому что по-настоящему, без прикрас,
Даже если ветка в снегу изогнулась, как лебедь,
Или храм просвечивает в сосульке, нанизанной на свет.
...И молчание дома длится на ноте всевышней,
И хозяйка думает ему в ответ:
Это лучшее время года.
Или даже – жизни...
* * *
Иерусалим вырисовывается из поднебесных сфер.
На переходе счётчик тикает, как бомба,
В каждом окне взрывается кондиционер,
Луна до рассвета глядит в оба.
По ночам оглушителен каждый шаг.
Ходикам ритм Шостаковича мерещится.
Какое время, такой и тик-так.
Якову снится его лестница.
Сколько ступеней? Поди, сосчитай...
Яков считает во сне вполголоса.
Лестница – вихри ангельских стай.
Яков движется по лестнице Мёбиуса.
Мир по ночам – воспалённый мозг,
Котёл, где прошлое варится с будущим.
В неоновых лунах воскресает Босх,
Диву даваясь воплотившимся чудищам.
Босху снятся окаянные дни,
Когда кистью макал в ДНК мироздания.
Чудищам снится, что это не они.
Снится холсту темнота предсказания.
Лестнице снится дверной проем,
Черного моря звёздное зазеркалье,
Трещины, двор на развилке времён,
И возвращение к зыбучей горизонтали.
