Павел Глушаков, Мария Мишуровская

 

Булгаковская статья Ефима Эткинда

 

Ефим Григорьевич Эткинд (1918–1999) – известный филолог, автор многочисленных исследований по русской и романо-германской литературам, а также по проблемам перевода. В 1974 году его, признанного авторитета в своей области, профессора с европейским именем, изгнали из СССР, лишив всех научных степеней и ученых званий. Это был еще один пример неприятия честной и свободной позиции ученого и гражданина, который вступался за диссидентов, дружил с А. Солженицыным, открыто выступал в поддержку И.Бродского. В эмиграции Е. Эткинд много работал, жил во Франции, преподавал в университетах всего мира. Известны его «Записки незаговорщика» (1977), «Материя стиха» (1978) и многие другие книги, написанные уже в Западной Европе.

В архиве Ефима Григорьевича Эткинда отложилась машинопись статьи «Новый чорт Булгакова», опубликованной по-немецки в мюнхенском журнале «Akzente»¹. Статья, явившаяся откликом на публикацию романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», была написана в 1967 году: таким образом, перед нами один из первых синхронных отзывов об этом произведении².

Эссе Е. Эткинда дает краткое обозрение творчества М. Булгакова – писателя, всё еще малоизвестного для европейского читателя. Несколько упрощая и схематизируя жизненный и творческий путь автора «Мастера и Маргариты», автор статьи «Новый чорт Булгакова» (в немецкой версии названной «Рукописи не горят») всё же сообщает некоторые важные сведения о «возвращенном» прозаике и драматурге. При этом перед Эткиндом стоит сложная задача объяснить причину подобной четвертьвековой «задержки» с публикацией не только романа «Мастер и Маргарита»³, но и основного корпуса произведений Булгакова⁴.

Советский литературовед (до эмиграции Эткинда остается еще семь лет) выстраивает довольно любопытную и не лишенную остроумия концепцию: на Булгакова-сатирика, согласно точке зрения Эткинда, «обиделись» высмеиваемые им бюрократы (так сказать, начальники «среднего звена»), тогда как «высший правитель» (Сталин) многократно был на мхатовских «Днях Турбиных» и любил это булгаковское произведение.

Иными словами, ответ Булгакова на сакраментальный вопрос «С кем вы, ‘мастера культуры’?» был, по мнению Эткинда, «не всегда ясен». И только в последнее время, наконец, прояснился.

В такой «сочувствующей» к господствовавшей идеологии⁵ концепции не было бы ничего особенно оригинального и интересного, если бы в своем эссе Эткинд настойчиво не использовал мотив «вечного зла», а это значит, что даже сейчас (в ситуации, казалось бы, благоприятной для наследия писателя) всё не окончательно и полностью не определено. Подчеркнув (и вполне искренне, как представляется) «позитивные» изменения, произошедшие в советском обществе, Эткинд всё же ограничивает эстетический и этический потенциал булгаковского творчества. Для литературоведа Булгаков – сатирик, автор «пьес, новелл, сатир». Архаизованное наименование литературного жанра упомянуто тут Эткиндом неслучайно: он как бы намекает на вечное для русской культуры противостояние «художник и власть», «разумное и бессмысленное», «просвещенное и варварское», восходящее к сатирам Кантемира и Сумарокова (этим, возможно, определено «старое» по орфографии написание слова «чорт»⁶). Время полного Булгакова еще не настало, так что упоминание о больших «резервах» советской литературы выглядит несколько двусмысленно. В этих «резервуарах» были погребены многие произведения, а их авторы не дожили до счастливой минуты опубликования своих творений.

По словам Ефима Эткинда, Михаил Булгаков «внезапно стал знаменитым прозаиком», и эта внезапность требовала своего осмысления. И один из первых, пусть небольших и скромных, шагов в этом направлении сделал автор эссе «Новый чорт Булгакова». В том числе и благодаря этому тексту о Булгакове узнала западногерманская (и шире – немецкоязычная) интеллектуальная публика. В большом «пространстве культуры» это был как бы оммаж самому булгаковскому роману, в первой же главе которого появился, как известно, тот самый «чорт»: «Пройдя мимо скамьи, на которой помещались редактор и поэт, иностранец покосился на них, остановился и вдруг уселся на соседней скамейке, в двух шагах от приятелей. ‘Немец’, – подумал Берлиоз»⁷.

Текст статьи Е.Г. Эткинда печатается (с любезного разрешения супруги ученого Elke Liebs-Etkind) по оригиналу (машинопись), хранящемуся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (СПб)⁸. Орфография и пунктуация оригинала сохранены. Благодарим А.П. Дмитриева за помощь в подготовке публикации.

__________________________________

1. Manuskriptebrennennicht. Akzente. 1968, № 4. S. 320–324. Е.Г. Эткинд выступал в 1967 году на телевидении с рассказом о творчестве Булгакова (конспект этого выступления есть в фонде ученого в РНБ). Творчеству писателя Эткинд посвятит еще одну статью, опубликованную уже в эмиграции: Эткинд, Е.Г. «Сумеречный мир доктора Бомгарда: [‘Записки юного врача’ М. Булгакова]». Время и мы. 1984, № 81. С. 120-131. Также, с изм.: Эткинд, Е.Г. «Об эфемерном и вечном в поэтике Булгакова (‘Записки юного врача’)». Atti del convegno «Michail Bulgakov» (Gargnano del Garda, 17–22 settembre 1984). A cura di Bazzarelli E. e Kresalkovà J. Milano, Istituto di Lingue e Letteraturedell'EuropaOrientale – UniversitàdegliStudi di Milano, 1985. P. 151-164.

2. Первыми откликами можно считать статьи: Скобелев, В.«В пятом измерении». Подъем. 1967, № 6; Михайлов, О. «Проза Булгакова». Сибирские огни. 1967, № 9; Берзер, А. «Возвращение Мастера». Новый мир. 1967, № 9. В 1967 году о романе писали эмигрантские критики: Я.Н. Горбов («Возрождение». № 190), В.Н. Ильин («Вестник РСХД», № 86), О.Н. Можайская («Русская мысль», № 2662), Ю.К. Терапиано («Русская мысль», № 2561), а также  Завалишин, Вяч. [Рец. на кн.: Булгаков, М. Мастер и Маргарита. Париж, 1967], НЖ, 1968, № 90. С. 296-299; Ржевский, Л. «Пилатов грех: О тайнописи в романе М. Булгакова ‘Мастер и Маргарита’. Посмертный спор». НЖ. 1968, № 90.С. 60-80.

3. Годом позже ведущий критик «Нового мира» давал такую версию «возвращения» романа Булгакова: «Теперь, глядя из шестидесятых годов, мы лучше, чем когда-либо, сознаем, что коммунизм не только не гнушается моралью, но она есть необходимое условие его конечной победы, поскольку речь идет о победе новых начал в сознании каждого из людей, составляющих наше общество. Общественная нравственность неотделима от личной. Ведь и сама социальная справедливость в конечном счете не что иное, как переведенное в масштаб всего общества чувство личной справедливости, морального идеала. Вот почему написанная в тридцатые годы книга Булгакова оказалась удивительно ко двору в литературе шестидесятых годов, когда обычному для наших писателей вниманию к социальным проблемам стал сопутствовать особенно острый интерес к вопросу морального выбора, личной нравственности» (Лакшин, В.Я. «Роман М. Булгакова ‘Мастер и Маргарита’». Новый мир. 1968, № 6. С. 310).

4. См. наиболее радикальную точку зрения на эту проблему: «Неизвестно даже, стоит ли сожалеть, что с выходом роман задержался. Ясно, во-первых, что он мог и подождать, пропустив вперед тех, кто торопился; во-вторых, на расстоянии, может быть, лучше видно, о чем он написан» (Палиевский, П.В.«Последняя книга М. Булгакова». В: Палиевский, П.В. Литература и теория. М.: Сов. Россия, 1979. С. 263; первая публ. статьи: «Наш современник». 1969. № 3. С. 116–119).

5. Благодаря такого рода «реверансам», по-видимому, была санкционирована публикация советского ученого в иностранной печати.

6. В заглавии и в самом тексте эссе Эткинда Воланд называется исключительно «чортом». Автор эссе не видит в этом персонаже нечто монументальное и величественное – что в дальнейшем позволит критикам и литературоведам даже как-то почтительно именовать Воланда «сатаной», «повелителем зла» и т.д.

7. Булгаков, М. Мастер и Маргарита. «Москва». 1966, № 11. С. 9-10.

8. ОР РНБ. Ф. 1317. Оп. 1. № 212. Л. 1-5.