Елена Севрюгина
«Мы встретимся в саду цветущих слив»
* * *
чем глубже в август, тем острей печаль –
и кажется, всё проще замечать
на листьях золотые кракелюры,
и клена истонченную кору,
и холодок осенний поутру,
и грустных крыш стальные арматуры
в преддверии осеннего родства
становятся прозрачными слова,
дыша свободней, поднимаясь легче
на башни электрических столбов,
преобразуясь в ливневый гобой
и влажной песней падая на плечи
и, убеляя зрелостью виски,
ты попадаешь в нежные тиски
пронзительной любви и состраданья
к тому, что есть, чем ты по сути жив,
чем в юности почти не дорожим,
но в чем сильней нуждаемся с годами
* * *
я выше города
я голуби и снег
ночной квартал
умерший в прошлом веке
неизданный трактат о человеке
я – имярек
и тени крыльев
непроявленных моих
на черном потолке
как высохшие гроздья
я выше черного
я золото и звезды
и свет от них
* * *
ни сомнения ни голода
груда мыслей в группе риска
в теле треснувшего голубя
города и обелиски
на пути к распознаванию
затонувшей атлантиды
заостренные названия
голосов кареатиды
словно осень осыпаются
небеса поляны чащи
чудо-просо просыпается
и глаза свои таращит
на поля речной смородины
что слепа и скороспела
на останки прежней родины
что лелеяла и грела
слово зрело да не вызрело
строя замки из фанеры
снова вдаль за светлым призраком
улетают пионеры
и торопятся магнолии
усыплять земное тело
у границ моей монголии
что навек осиротела
* * *
благословен поющий гимн
когда повсюду – мертвечина
пусть дышит воздухом другим
тобою избранный мужчина...
пускай любимая жена
не посетит твою планету
но ты один но ты одна
несешь мелодию по свету
когда твой муж уйдет к другой
когда любимая оставит
она останется с тобой
внутри незримо прорастая
из омута из глубины
из выплаканного ночами
из черных снов твоей страны
из малых и больших печалей
а значит ты на свете есть
и осознал почти внезапно
что только так и только здесь
из ничего наступит завтра
пускай оглохший и слепой
уйдет на дно кровавой гущи
ты выбрал жизнь, а значит – пой,
дорогу выдержит поющий
* * *
два сладких чили сахар и латте
потом в окно бессмысленно смотреть
туда где жухлых листьев круговерть
и сыростью изъеденный асфальт...
еще чуть-чуть и будет накрывать
совсем слегка не так чтоб с головой
а тихой полудремой чутким сном
когда легко-размеренно внутри
и можно совершенно никуда
ни за окно ни в двери ни вперед
а просто так полузакрыв глаза
опять куда-то плыть... куда ж нам плыть
ты думаешь ты знаешь ли мой друг
а впрочем это гавань...
* * *
это было сегодня, когда-то,
на Урале, в Москве, на Оби –
золотых кораблей стратостаты
выплывали за рамки орбит,
было холодно, ветрено, стремно
наблюдать из открытых кают,
как большая небесная домна
пожирает созвездья минут
в многолюдном прокуренном баре
мы зависли с тобой дотемна –
и шептали то Данте, то Байрон
нам стихи с замутненного дна...
нить беседы спонтанно вязалась,
в эпохальное вдета ушко,
и казалось... ах нет, не казалось,
что беда далеко-далеко...
что не будет ни боли, ни страха,
ни слетающих с неба комет,
потому что ползет черепаха
и ее не догнал Архимед...
потому что, взбираясь на выси
из неизданных слов и седин,
кораблей нескончаемый список
мы пополним еще на один
* * *
ты хочешь видеть море, а пока
вдыхай промозглый запах сквозняка,
укутав наболевшие бока
осенним пледом,
и усмиряй отчаянную дрожь...
такая осень – что с нее возьмешь ,
она всегда скупа, как медный грош, –
ей стыд неведом
ты снова сир, и наг, и одинок,
(но это наша родина, сынок)
с утра опять бежать не чуя ног
в холодной хмари
туда, где непонятно – «жив/не жив»,
где голуби, помойки, гаражи,
где небо, как всегда, с оттенком лжи
и киновари
и что с того, что в мороке земном
мечтается, как прежде, об ином...
в глазах – дворцы, в реале – гастроном
(мне хлеб и Winston)
зашел, купил – и снова по прямой,
и всякий раз (особенно зимой)
тоска и неприязнь к себе самой,
дурные мысли
но если уж совсем пойдет ко дну –
тогда возьму и в Турцию махну
подслушивать морскую тишину
и рыбьи речи,
и видеть, как дрейфуют корабли,
и наполнять фантазией Дали
свой новый стих...
ах, что? уже дошли?
…………
давай, до встречи!
* * *
мы встретимся в саду цветущих слив
ни горы Грузии, ни Берингов пролив,
ни Занзибар, ни мыс Святой Марии
для нашей цели нам не подойдут...
нам нужен сад, два дерева, батут
между деревьями...
чтобы взлетали рядом,
с преградами для нового прыжка...
пусть будет сад и домик рыбака,
и тихое свечение над садом,
и хрупкое мерцание цикад
чье тело – звук, чьим звуком прирастает
спокойный вечер на краю земли...
мы здесь, но мы как будто бы ушли,
и вновь парим в ответ лебяжьим стаям,
морским закатом крылья опалив...
мы встретимся в саду цветущих слив
