Виктор Леонидов

Русская эмиграция и движение Сопротивления в годы Второй мировой войны / Сост. М. Ю. Сорокина // М.: Дом Русского Зарубежья. 2021 – 232 с.

Тема участия русских эмигрантов во Второй мировой войне обжигает до сих пор. Дом Русского Зарубежья всегда разрабатывал эту тему. Еще шесть лет назад, в дни 70-летия празднования победы над фашистской Германией, там прошла большая конференция «Российская эмиграция в борьбе с фашизмом», по материалам которой был выпущен одноименный сборник. А 15 мая 2020 года, несмотря на свирепствовавшую пандемию, научному сотруднику ДРЗ, известному историку Марине Сорокиной удалось провести международный круглый стол «Русская эмиграция и движение Сопротивления в годы Второй мировой войны». Материалы этого форума и составили рецензируемую книгу.

На обложке – фрагмент вышивки матери Марии «Победа над злом», которую она вышивала в концлагере Равенсбрюк. Исследователь Наталья Ликвинцева представляет материалы о ней; монахиня Мария (Скобцова) канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица в 2004 году.

Судьбы героев этой книги потрясают. Так, исследовательница из Белградского университета Милана Живанович рассказывает о русских героях-антифашистах в Югославии уже в послевоенный период. Органы безопасности коммунистического диктатора Иосипа Броз Тито обрушили всю мощь репрессий на руских белоэмигрантов, не жалевших своих жизней в борьбе с нацистами. Так в тюрьме оказались замечательный филолог Илья Голенищев-Кутузов, создатель комиксов и любимец сотен читателей Юрий Лобачев, зоолог Кирилл Мартино.

Отметим, что путь осознания в Советском Союзе того, что русские эмигранты – участники Сопротивления – являются подлинными героями, был совсем не прост. Об этом рассказывает в своей статье Ксения Сак. Марина Сорокина рассказывает о талантливом поэте Алексее Дуракове – его имя было среди шести других русских эмигрантов, которые Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 ноября 1965 года были удостоены советских орденов. Сам Дураков погиб, прикрывая отход партизанского отряда на горных тропах. Посмертно орден получила и легендарная Вики Оболенская, казненная гитлеровцами на гильотине. Интересные материалы о детстве этой героини Сопротивления предоставил профессор Венского университета Федор Поляков. Он публикует воспоминания лингвиста Александра Исаченко о встречах с Вики во время странствия их родителей по Балканам. И, к слову, оказывается, в СССР собирались снимать фильм об Оболенской, где главную роль должна была играть Марина Влади, тоже дочь русского эмигранта.

Вообще, истории участников Сопротивления обжигают. Для некоторых из них, как, к примеру, для Александра Агафонова (Глянцева), пребывание в фашистском концлагере продолжилось заключением в советском. Герман Блиндман, один из ведущих историков, оказывается, прошел плен, где организовывал ячейки Сопротивления.

Автор сборника Михаил Горинов-младший рисует полотно жизни Николая Роллера: участник войны в Испании на стороне республиканцев, Роллер во время оккупации организовал подпольное издание в Париже газеты «Русский патриот». Новые имена героев открывает и Алексей Вовк: Георгий Шеметилло, Алексей Шапошников и свящ. Валентин Бакст в «свободной» зоне Франции спасали советских военнопленных и еврейских детей. Необычайно интересна судьба агронома-ученого Алексея Угримова, высланного из Советской России на «философском пароходе» в 1922 году и за доблесть во время Второй мировой награжденного Военным Крестом. Потом, уже после1945-го, он был выслан из Франции за симпатии к СССР. К сожалению, родина встретила его более чем неласково.

Сборник «Русская эмиграция и движение Сопротивления...» – безусловно, событие в российской исторической науке.

 

* * *

Ежегодник Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. 2020 / М.: «Русский путь». 2020. – 592 стр.

Очередной выпуск «Ежегодника» открывается рассказом директора Дома Русского Зарубежья В. А. Москвина о том, как создавался этот удивительный центр по изучению истории и культуры русской эмиграции. Он вспоминает свою юность, первые столкновения с властью за право читать запрещенную литературу, рассказывает о первой выставке парижского издательства «YMCA-PRESS» в Государственной библиотеке иностранной литературы, когда запрещенные ранее издания предстали перед изумленной московской публикой; говорит, какую неоценимую помощь при создании Дома оказал незабвенный Н. А. Струве и как при мощной поддержке А. И. и Н. Д. Солженицыных возникл Центр на Таганской площади.

В сборнике представлено более тридцати статей и публикаций, связанных с бездонной темой изучения «России вне России». Отдельный блок отдан теме участия русских эмигрантов в Сопротивлении. Здесь опубликованы статьи о выходцах из России – участниках партизанских отрядов в Югославии. Судьба их сложилась по-разному: к примеру, инженер Федор Смирнов и офицер Федор Махов стали генералами Народной Армии Югославии; однако для большинства русских антифашистов в Югославии всё вышло совсем иначе – многие оказались в югославских тюрьмах, а участник антифашистского подполья во Франции Александр Агафонов после возвращения в СССР попал уже в советский лагерь. Там же, в «Ежегоднике», есть и статьи о погибших от нацистов княгине Вики Оболенской и монахине Марии (Скобцовой). Более благосклонной оказалась судьба к создателю антинацистского подполья в Нидерландах – историку Герману Блиндману.

Значительное количество страниц отдано архивным публикациям. Исследователь Наталья Ликвинцева, к примеру, подготовила отрывки из дневников известного церковного и общественного деятеля русского Парижа Петра Ковалевского. Они охватывают тревожные дни начала 1930 года, когда из Парижа чекистами был похищен генерал Кутепов.

Берлинская жизнь 1920-х годов необыкновенно талантливого художника и карикатуриста Олега Цингера представлена в статье Михаила Бемига.

Наверное, многих заинтересует большой материал об Оскаре Руниче, последнем экранном партнере Веры Холодной. О его жизни можно было бы снять захватывающий фильм. Эмигрант, киноактер, он был создателем Еврейского театра в Риге, затем эмигрировал в Южную Африку. И там, в Иоханнесбурге, создал сначала еврейский театр, а потом ставил спектакли и на языке африкаанс. Во время Второй мировой войны Рунич проводил благотворительные акции в пользу Советской армии.

Читатели с интересом встретят материалы, подготовленные неутомимым исследователем «второй волны» эмиграции Павлом Трибунским, связанные с историком и просветителем профессором Михаилом Карповичем, который возглавлял «Новый Журнал» в первое послевоенное десятилетие. В сборнике представлены письма Карповича из США в Прагу своему коллеге Александру Изюмову, в которых содержатся новые сведения о работе Русского Заграничного архива в Праге в 1920-х годах. А в статье «Последний проект Михаила Карповича» Трибунский анализирует блистательный курс ученого по интеллектуальной истории России, который Карпович читал студентам Гарварда в 1950-х годах.

К биографии театрального режиссера и актера Георгия Питоева, жившего и работавшего в Париже, можно прикоснуться, прочитав статью Светланы Дубровиной и публикацию Александра Фокина, где представлены статьи театрального критика Ильи Сургучева, посвященные постановкам Питоева.

Можно еще долго перечислять материалы «Ежегодника»: круглый стол, посвященный культовой работе Николая Бердяева «Новое средневековье»; «Энциклопедия классического евразийства», составленная Олегом и Ксенией Ермишиными, и многие другие научные и просветительные материалы. Но лучше просто взять в руки эту фундаментальную книгу и начать читать.

 

* * *

Эфрон Ариадна Сергеевна. Вторая жизнь Марины Цветаевой: письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов / Сост. Лев Мнухин, подготовка текста и комм. Татьяны Горьковой / М.: АСТ, 2021 – 608 с. // Мемуары, дневники, письма.

«Были мы – помни об этом / В будущем – верно лихом! / Я – твоим первым поэтом, / Ты – моим лучшим стихом.» Так писала Марина Цветаева своей маленькой дочери Ариадне Эфрон в голодной ледяной Москве 1918 года. Впереди у них была эмиграция, возвращение в СССР, репрессии и смерть. Ариадне Сергеевне выпало 16 лет концлагерей и ссылок, Марину Ивановну ждала петля в татарском городе Елабуга.

Вернувшись, Ариадна Сергеевна, унаследовавшая от Цветаевой фантастическое чувство слова, зарабатывала на жизнь переводами. Но главным для нее стало сохранение наследия матери. Сквозь чугунные дамбы послесталинской цензуры пробивала она написанное Мариной Ивановной. Запрещались подготовленные сборники, отменялись уже набранные публикации, но Ариадну Сергеевну не могло остановить ничто.

Ее правой рукой стала молодой филолог Анна Александровна Саакянц, влюбленная в творчество Цветаевой и фактически посвятившая жизнь возрождению имени Поэта. Вместе с Ариадной Эфрон они работали над текстами, искали автографы Марины Ивановны по друзьям и знакомым, иногда вместе выезжали куда-то, когда Ариадне Сергеевне позволяло здоровье. И еще – писали друг другу письма. Ариадна Сергеевна отправляла их из любимой Тарусы, где проводила почти по полгода, а еще – из маленькой квартирки в писательском доме у метро «Аэропорт». Сегодня, когда значительная часть эпистолярного наследия Ариадны Сергеевны опубликована, многие понимают, прозаика какой силы мы оказались лишены. Свой талант мастера прозы она вложила в многостраничные письма. И вот только увидел свет сборник писем Ариадны Эфрон к Анне Саакянц, с 1961-го по 1975 годы, в большинстве своем до сего дня неопубликованные. Эта книга появилась благодаря исследователю наследия Цветаевой Льву Абрамовичу Мнухину и филологу Татьяне Горьковой.

«Мне важно сейчас продолжить ее дело, собрать ее рукописи, письма, вещи, вспомнить и записать о ней все, что помню, – а помню бесконечно много», – писала Ариадна Сергеевна о главном деле ее жизни. В письмах речь идет, конечно, о бесчисленных проблемах, возникавших в связи с изданием произведений Цветаевой в 1960–70-х годах. Ариадна Эфрон очень ревниво относилась к этой своей работе; в посланиях часто даются нелицеприятные оценки коллегам по литературному цеху. И порою, словно зарницы, вспыхивает в ее строках неповторимый цветаевский стиль: «Вы видите, какая я стала великая молчальница – и на письма не отвечаю; не почему-либо, а лишь из-за растущего – ошибочного впрочем – осознания того, что мысли не передают чувств, а слова – мыслей; тем более – написанные слова; тем более – положенные в конверт и пущенные по воле почтовых волн». Иногда она вспоминает прошедшее, парижскую жизнь, и словно ярким сполохом высвечивается текст: «Вообще же – что за чудо Бунин; где только, на какой странице не распахни наугад – жизнь, живая жизнь, навсегда живая жизнь! До такой степени живая, что – оторвешься, глянешь на секунду машинально в окно, и сегодняшний день в начале лета во всем его цветении, отцветении, многолистье и многоптичье, во всей его, главное, сегодняшнести (sic) кажется плоской картинкой с календаря… Какой талант, Господи Боже ты мой, каким вместилищем таланта был этот маленький, сухонький, недобрый человек с пронзительным взглядом».

Не пропустите эту книгу. Окунитесь во вторую жизнь, которую дала Цветаевой ее дочь.

 

Виктор Леонидов