Вадим Ярмолинец

Возвращение на Волгу

Неопубликованные стихи А. М. Федорова

В последний год своей жизни известный в начале прошлого века литератор Александр Митрофанович Федоров стал посылать свои неопубликованные стихи и поэмы перебравшемуся в Америку внуку Вадиму. Он рассчитывал на то, что тот сможет предложить их в одно из американских русскоязычных изданий.

В это время А. М. Федоров жил в Софии. Он поселился здесь в начале 1920 года, бежав из «красной» Одессы. В отличие от других уехавших из Одессы коллег, А. М. Федоров застрял в Софии до конца своих дней. Причин было несколько. Во-первых, он сразу же получил работу преподавателя русского языка и литературы в софийской гимназии, что дало ему невысокий, но стабильный доход. Отказаться от него было сложно, как бы он ни ненавидел свою работу, о чем постоянно жаловался в письмах И. А. Бунину. Во-вторых, Бунин, с которым его связывала многолетняя дружба, не помог ему с переездом в Париж, невзирая на многочисленные мольбы Федорова. 

Начиная с 30-х годов жизнь А. М. Федорова стала отчаянно тяжелой и в материальном смысле, и в психологическом. Его несколько раз увольняли с работы в гимназии и восстанавливали, пока, наконец, не лишили места окончательно. От нищеты и улицы его спасла семья Желязовых. Поначалу он снимал у них комнату, но со временем сблизился с овдовевшей хозяйкой и остался в доме на правах ее гражданского супруга. В своем последнем романе «Плеяды» – автобиографическом настолько, что его впору назвать документальным, – автор объяснил, почему дело не дошло до официального оформления их союза: Невена Желязова получала военную пенсию покойного мужа, и повторный брак мог лишить ее этого дохода.

Под крышей этого дома он провел остаток жизни и скончался от инсульта в апреле 1949 года.

Ведущие журналы русской эмиграции его почти не печатали, а те, которые печатали, не платили гонораров. Розыск его редких публикаций может стать интересной и, наверное, неблагодарной задачей для человека, который захочет составить полную библиографию Федорова.

В 1937-м Александр Митрофанович получил известие о том, что оставленная им в Одессе супруга – Лидия Карловна – арестована. Обращаясь к ее образу в своей прозе и стихах того времени, он с поразительной точностью определил, каким был ее конец: 70-летнюю женщину расстреляли за связи с заграницей. Она действительно могла получать из-за границы финансовую поддержку от сына-белоэмигранта. Но фактически за доносом, арестом и стремительным судом стояло стремление местной литературной организации отобрать у нее дом на Даче Ковалевского.

В январе 1946 года Александра Митрофановича постиг еще один удар – его сын Виктор, живший в Бухаресте и работавший художником-декоратором в румынской Королевской опере, был арестован и отправлен в ГУЛаг.

Спасением и утешением оставалась литература. Федоров продолжал писать большую и малую прозу, стихи, драматургические произведения. Для кого? – Для себя. Это была его, как теперь бы сказали, психотерапия.

В 1945-м с ним связались московские литераторы, попавшие в Болгарию в составе советских оккупационных войск. Федоров был уверен, что их интерес был чисто литературного свойства. Его помнили! Может быть... Но не исключено, что его использовали как источник бесценной информации для поиска белоэмигрантов, сотрудничавших с немцами. В Болгарии и Румынии в это время трудились сотни агентов СМЕРШа, вошедшего туда в составе оккупационных войск. Федоров, возглавлявший Союз русских писателей и журналистов Болгарии, где до войны издавалось около 80 русских газет и журналов, был в этом плане бесценным источником информации. Это предположение дает повод выдвинуть и еще одно: не мог ли его сын Виктор быть арестован и отправлен в лагерь, где и погиб, с подачи отца, который просто не представлял, кому он рассказывал о гениальности своего мальчика – выдающегося театрального художника?..

Так ли иначе, но «военно-литературные» гости А. М. Федорова предложили взять его тексты для публикации в Москве. Имя одного из них известно – Исай Заславский, специалист по Лермонтову. Александр Митрофанович загорелся надеждой и на возвращение в литературу, и на гонорар, который помог бы ему рассчитаться со своими благодетелями. Однако отправленные в Москву роман и литературные мемуары как в воду канули. Он больше не услышал и о тех, кто увез его тексты.

Поводом для новой надежды стал переезд внуков – Вадима и Леонида – в Нью-Йорк. До 1945 года они с матерью – первой женой В. А. Федорова – жили в Чехословакии. Затем оказались в американской оккупационной зоне и эмигрировали в США. Александр Митрофанович, души в них не чаявший, много раз принимавший их в Болгарии на летний отдых, продолжал переписываться с ними. Отправляя им свои поэтические труды, он просил передать их в какое-нибудь из американских русскоязычных изданий. Такими могла быть ежедневная газета «Новое русское слово» или «Новый Журнал».

В оставленных им воспоминаниях внук писателя Вадим Вик-торович Федоров говорит, что его попытки найти издателя не увенчались успехом. Но стихи не пропали.

Живя в Регенсбурге, братья Федоровы познакомились с поэтом Алексисом Раннитом (наст. Алексей Долгошев). В 1944 году он бежал из Латвии в Германию, а в 1953-м эмигрировал в США. Первоначально работал в Публичной библиотеке Нью-Йорка, а затем – куратором отдела Славянской и Восточноевропейской литературы библиотеки Йельского университета. Вадим Федоров передал стихи деда ему, предоставив право распорядиться ими по своему усмотрению. Раннит ушел из жизни в 1985 году. Папка со стихами А. М. Фе-дорова, написанными в период с 1933 по 1948 год, лежала в его доме. После смерти Раннита она могли исчезнуть – как исчезли десятки архивов русских эмигрантов. Но в 1989 году вдова Алексиса – Татьяна Раннит – сделала то, чего не сделал он сам: передала стихи в Архив редких книг и рукописей библиотеки Байнеке в Йельском университете.

Отобранные для этой публикации стихи привлекают тем, что в самые тяжелые для него годы мысли Федорова были обращены к малой родине. Александр Митрофанович родился и вырос в Саратове. Нежная любовь к матери была предельно обострена ее ранней потерей. Его первая публикация состоялась в журнале «Саратовский дневник» в 1885 году, когда автору было 17 лет. Очень скоро его связь с Саратовым стала непостоянной – он часто переезжал с места на место, а в 1896-м поселился в Одессе. В 1899-м он, кажется, последний раз вернулся на Волгу – в качестве корреспондента «Одесских новостей». В течение нескольких месяцев он рассказывал своим читателям о страшной трагедии – голоде и сопутствующих ему эпидемиях цинги и тифа. Побывав в родном Саратове, Федоров был разочарован его провинциальностью, несопоставимостью с «тремя столицами», с которыми теперь была связана его жизнь. Он часто бывал в Москве и Петербурге, где устраивал свои литературные дела, однако продолжал жить в Одессе.

С Одессой связаны самые плодотворные и благополучные годы Федорова. Здесь у него был свой изобильный и гостеприимный дом, здесь родились его сын и внуки. Здесь развивается действие трех его романов: «Природа», «Подвиг», «Его глаза», повести «Море» и многих рассказов. И тем не менее, ощущая приближение финала своего печального эмигрантского пути, писатель возвращается душой не в Одессу, а на Волгу; все его мысли наполнены впечатлениями детства.

Публикацию этих стихов можно считать посмертным исполнением мечты поэта, трагически осознающего, что он стоит на краю бездны, в которую вот-вот канет и он сам, и труды всей его жизни. Но, перефразируя известное высказывание, рукописи не исчезают. Какая-то неведомая сила, странные случаи разбрасывают их по миру, сохраняя для будущих поколений.

Благодарю Архив редких книг и рукописей библиотеки Байнеке (The Beinecke Rare Book & Manuscript Library, Yale University Library in New Haven) за разрешение данной публикации стихов А. М. Федорова.