Сергей Яровой

ПЕРВОМАЙ 1989 ГОДА

Привет тебе, мой благородный друг Евгений!
(Когда увижу вновь родные лица?..)
В контексте дружественных отношений
Провинция приятней, чем столица.

В Санкт-Петербурге, как нигде, наверно,
(А я на выводы поспешные не падок)
Заметно то, как медленно, но верно
Приходит вся Империя в упадок.

Патриции, блюстители закона,
Наживы жаждою влекомые издревле,
Рабов теперь привозят из Сайгона –
Они неприхотливы и дешевле.

Но и свободных граждан постоянных
Купить легко за звонкую монету,
Коль ты двенадцать тысяч «деревянных»
Отдашь за их прописку горсовету.

Конечно, есть и благородные примеры.
Какой-то Слава, оставаясь честных правил,
(Не только в мифах филантропы-мильонеры!)
В дар магазин герою-городу оставил.

Над супермаркетом «Московский» и поныне
Сияет: «Слава – городу-герою!»
Жаль, что никто не знает и в помине,
Что магазин на деньги Славкины построен.

На всё, как говорится, воля Неба,
Но вспомни, как порой, в былые годы,
Народ лишь зрелищ требовал, да хлеба –
Теперь он хочет мяса! И свободы!

А на прилавках, – сам вчера мог видеть –
Лишь «Трудмирмай» написан, в одно слово!
Его не съесть, и ни надеть, ни выпить...
Народ устал от «кушанья» такого.

Но не грусти! Зато – нас охраняют,
Да так надежно, бережно и чутко,
Что status quo подобный изменяют
Лишь те, кто вовсе лишены рассудка.

Mеня сегодня в этом убедили:
Один плебей пытался на работу
Пройти. Его, конечно, не пустили,
Чтоб пользовался митингов свободой.

И чем сильней «страны хозяин» матерился,
Взывая оцепленье к здравым смыслам,
Тем лишь кордон прочнее становился,
Крепя свободу митингов (и мыслей).

Ну, впрочем, темы основные исчерпали,
Пора уже, похоже, и проститься.
В конце письма обычно ставят: «Vale!»
Не станем же и мы менять традиций.

САМБАТИОН^*

Самбатион, река камней, струясь
Долиной к неизведанным пределам,
Нас разделяет, рвется с миром связь,
Еще не словом, но – безумным делом.

Оживший миф. Зловеще вьется пыль,
Ревет поток, ярится камнепадом.
О, эта грань времен! О, эта быль –
Жизнь на границе ада с райским садом!

Дерзнешь ли перейти камней поток,
Едва застынет он субботним часом?
Не убоишься ль, что коварен рок?

Прах сединой на головы садится...
И правит всем непостижимый разум
А в небе не журавль, а синица.
______________________________
*Самбатион, или Саббатион, – река, «бросающая песок и камни из огненной воды» (Талмуд). Чудесным образом Самбатион с наступлением субботы затихает. Однако евреи не имеют возможности перейти реку, так как это было бы нарушением шаббата.

* * *

Ты прорастаешь тонким стебельком
В моей зиме, и окончанье года
Весною дышит, и опять природа
Нас трепетным балует мотыльком,

Чьи крылья сотканы из радуги любви,
Чьи усики – антенны вдохновенья,
Чьей жизни мимолетные мгновенья
Прекрасны, как ты их не назови,

И служат красоте, любви и счастью.

* * *

Ты была чужою золушкой,
Стала ты моей принцессою,
Что ж склонила ты головушку?
Что ж ты смотришь так невесело?

Все обиды перемелются,
Все печали позабудутся,
Стоит только мне довериться,
Всё, что пожелаешь, – сбудется.

Океанами безбрежными
Омуты печально-синие...
Отчего грустите, нежные,
Несравненные, красивые?

Или нам напел соловушка
Про разлуку-расставание?
Или ворон на головушку
Призывал седины ранние?

Не печалься ты, красавица,
Мной и Господом хранимая,
Всё уладится-исправится,
Всё наладится, любимая.

МОЕЙ ЖЕНЕ

Лене
Луна отгородилась ореолом
От мира внешнего, от призрака, в котором
Есть ты и море, только ты и море.
И память бесконечного простора,
Непостижимого для внутреннего взора,
Неспешно проецирует картины:
Вошедши в Млечный путь наполовину,
Мы счастливы в пространстве звезд Вселенной,
Мы молоды, мы – боги, мы нетленны.
Мы лишь вдвоем на целом белом свете,
Любовь и Море, мы – нагие дети.
И каждое движение мгновенно
Созвездий всполохи рождает во Вселенной,
И в зеркале Луны, движеньям вторя,
В ярчайший жемчуг превращает слезы моря.