Анна Иделевич. Вспять реки ДНК. – Нью-Йорк: «Либерти», 2017.

Я думаю, роман Анны Иделевич «Вспять реки ДНК» можно охарактеризовать строкой Тютчева: «Как сердцу высказать себя?» Намерения автора полностью ей соответствуют. Но читателя, полагаю, больше интересует не столько авторская интенция, сколько авторский ответ на содержащийся в строке вопрос. Попробуем разобраться. 

В романе об ученых, точнее, о биологе Марке Вайнберге, который задался целью найти «эликсир бессмертия», а говоря современным языком, – код ДНК, отвечающий за конечность человеческой жизни, главным героем, тем не менее, становится не он. Главной героиней книги, наполняющей ее трепетом чувства и жизни, осмысляющей ее, оказывается Аэлита Ландау, его коллега. Таким образом, первое место в этом поединке мужского и женского начал отдано женщине, ее мечте о вечной любви. Это предпочтение (помимо самой стилистики) сразу же определяет гендерную принадлежность романа.

Оправданно или нет, но понятие «женская проза» стало сегодня одной из дефиниций литературы. Критики пишут о ее специфике, рассматривают ее особенности, отмечая как недостатки, так и достоинства, присущие текстам прекрасной половины человечества. Замечу мимоходом, что само это словосочетание – «прекрасная половина», как и понятие «Прекрасная Дама», на мой взгляд, в наше время безнадежно пропахли нафталином. Женщина как гарант будущей жизни, как сподвижник и помощник мужчины – вот основная роль главной героини романа Иделевич.

Однако «Вспять реки ДНК» – не семейный роман. Это роман о взаимодействии мужчины и женщины не столько и не только в любовном дуэте, сколько в интеллектуальном партнерстве; роман о мужских и женских приоритетах, о вечном двигателе жизни, который каждый из них понимает по-своему: Марк – как поиски кода ДНК, способного обеспечить человеку реальное бессмертие, Аэлита – как поиски бессмертной любви, что в ее сознании и есть залог вечной жизни.

Это главная тема романа. Утопия ли это? Возможно. Фэнтези? Тоже возможно. К таким выводам приходишь, размышляя хотя бы над самим именем героини. Это имя заимствовано из одноименной повести А. Толстого и принадлежит марсианке. На мысль о фантастике наводит и то, что, будучи в сомнамбулическом (или, по диагнозу врачей, – шизофреническом) состоянии, Аэлита каким-то таинственным образом получила клочок пергамента с непонятным набором букв и цифр, – вероятно, генетическим кодом бессмертия. Эти «непонятности», пожалуй, наиболее уязвимы в романе, но их легко прощаешь автору за многие достоинства и за поставленный в романе глобальный вопрос: а нужно ли нам бессмертие? За поэтичность и несомненное обаяние героини. За нескончаемые разговоры, обнаруживающие незаурядные интеллектуальные возможности героев и тем самым вовлекающие и читателя в интеллектуальный дискурс. Читатель не только следит за перипетиями сюжета, но и невольно мысленно принимает участие в философских спорах героев. Это безусловные плюсы романа. К плюсам же можно отнести и отсутствие вульгарных любовных сцен. У Иделевич они целомудренны, как и в классической литературе.

Конечно, нельзя не сказать о языке романа. Возьмем хотя бы начало книги: «Южный берег острова Оаху погрузился в густой серебристый туман, словно мерцающая монета, брошенная на дно фонтана. Облако зацепилось кормой за бархатные вершины гор и повисло в сомнении, никак не решаясь пролиться дождем на едва пробудившийся город». Уже по этим строчкам можно догадаться, что Иделевич пишет стихи. Плохи они или хороши, в данном случае, не столь важно. Важно другое: она мыслит как поэт.

Сюжет ее романа чрезвычайно прост. Двое молодых людей – Марк и Аэлита – случайно встречаются при восхождении на Фудзияму. Совместное преодоление нелегкого пути сближает их. И если они поднимались на гору попутчиками, то спускаются с нее уже людьми близкими. Однако первое совместное преодоление трудностей – не последнее, что их сближает. Выясняется, что они коллеги, любят литературу, особенно поэзию, не чужды философии. К тому же, оба родились в СССР, но выросли и получили образование за границей (как и сама Анна Иделевич). Тут, вероятно, уместно заметить, что Иделевич, будучи по профессии биологом и работая в Гарварде, предпочитает писать по-русски. Это довольно редкий случай, когда дети эмигрантов сохраняют верность языку страны, где родились.

Но вернемся к роману. Иделевич отказывается от линейного повествования. Ее герои довольно часто предаются своего рода литературным медитациям. Так, в текст вплетается рассказ о родителях Аэлиты, об их неудачном браке. Но поскольку рассказ этот никак не связан с самой героиней и не влияет на сюжет, его можно посчитать вставной новеллой, написанной, кстати, с большой психологической достоверностью.

Другая «новелла» посвящена чудовищному цунами, обрушившемуся на Северо-Курильск в 1952 году. Формальный повод для появления в романе этой вставной главы – землетрясение, застигшее Аэлиту в Японии. Но в отличие от картин землетрясения, где преобладают описания, картина цунами воссоздана на столь высоком художественном уровне, что можно с уверенностью говорить: писательский потенциал Иделевич достаточно высок, от нее можно ждать в будущем освоения новых, литературных, Фудзиям. («Вспять реки ДНК» – это дебют прозаика.)

Наконец, третья новелла, наиболее связанная с внутренним сюжетом романа, ключевая, – это история пророка Моисея, которую рассказывает дед Марка. Рассказ деда – апокриф. В нем есть персонаж по имени Крам (анаграмма имени Марк). Крам, как и Моисей, во избежание смерти, был положен матерью в корзину и пущен по течению реки. Из реки его выудил рыбак; он его и воспитал. Но однажды Крам узнал историю Моисея, столь похожую на его собственную, и вознегодовал на то, что судьба обделила его славой. В ответ старый рыбак говорит ему следующее: «Вот глядишь ты на Моисея и кажется тебе, что счастливей его нет на свете. А быть может, он на самом деле Божий раб. Покорный и прирученный, словно домашний осел. И когда его седлают, он идет туда, куда его зовут. Ступает там, где прикажут. Беспрекословно и слепо внимает указаниям, заветам и урокам, сходящим к нему свыше, не смея возразить или хотя бы осмыслить их суть. Но не равняй себя с ним... С рождения тебе отведено то, что не дано другим, невиданная, первозданная сила – сила собственной воли!» Дед как бы предостерегает внука. За избранность человек платит чрезвычайно высокую цену – теряет свободу выбора. Мысль сама по себе очень любопытная, но, к сожалению, не получившая должного развития в книге.

Говоря о романе, нельзя забыть о третьем его герое – Роберте Старке, с которым Марк знаком с детства. (Кстати, именно он и рассказывает Аэлите об их с Марком детстве в Израиле и пересказывает притчу о Моисее.) Роберт тоже биолог. Обстоятельствами он вовлечен в судьбу Аэлиты и Марка. Любовный треугольник? Если угодно, да. И все же читателю, когда он закроет последнюю страницу, остается самому домысливать, как сложатся взаимоотношения героев книги. Иделевич оставляет читателю простор для размышлений.

Роберт – антипод Марка. В отличие от Марка, он не ставит перед собой головокружительных научных задач, не ведет отшельнический образ жизни, не чурается комфорта. Собственно, в романе он стал бы штампом благополучного научного работника, если бы... если бы не Аэлита, к которой он явно неравнодушен. Так, шаг за шагом высвечивается роль Аэлиты, читай – женщины, как облагораживающего жизнь начала. И как сдерживающего.

Увлеченный фантазиями, обуреваемый честолюбием, Марк готов принести в жертву своей работе не только комфорт и респектабельный образ жизни, но и любовь. Да, он достиг определенного успеха в своих поисках. Рыбы, над которыми экспериментирует руководимая им лаборатория, живут теперь в десять раз дольше, чем жили раньше. Но, говорит Аэлита, «‘эти рыбы ведут себя странно... Марк, я боюсь, что рыбы будут жить уже всегда. Но только не так, как следует, не так, как положено Богом. Понимаешь, они перестали... Ну... в общем, они потеряли интерес’. – ‘К чему потеряли?’ – начиная удивляться, переспросил Марк. – ‘Друг к другу, – ответила она. – Они охладели, Марк. Ко всему! Плывут, едят, прячутся в водорослях, ютятся на дне, но они не создают потомство. Они обходятся сами собой. Им никто больше не нужен. Марк, мы не можем применять это на людях. Это слишком рискованно’... – Марк рассмеялся в голос. ‘Это исключено, – ответил он. – Чего именно ты боишься? Того, что люди перестанут делать детей? Этого не произойдет.’ – ‘Я боюсь, что люди перестанут друг друга любить’, – потерянно отвечает ему Аэлита».

Потерянность ее настолько велика, что влечет за собой нервный срыв. В больницу, где лежит Аэлита, стремительно врывается Марк. Он бледен, взволнован, он боится ее потерять, ему кажется, что для него нет ничего и никого дороже ее. И он шепчет Аэлите: «Тихонько, не спеши... В нашем распоряжении все время во Вселенной». Так заканчивается роман, оставляя читателю возможность домыслить дальнейшую судьбу героев. По авторскому замыслу, по горячему, чисто человеческому побуждению, роман в целом и его концовка, в частности, должны убедить читателя, что герои будут жить вечно и любить вечно. Что ж, оптимизм – прекрасное качество души. Но, боюсь, иногда он вступает в противоречие с законами литературы. И потому ответ на тютчевский вопрос, я думаю, дан другим писателем – А. Толстым: «Голос Аэлиты, любви, вечности, голос тоски, летит по всей Вселенной, зовя, призывая, клича, – где ты, где ты, любовь?..» На мой взгляд, героев не ждет ни вечная жизнь, ни вечная любовь... Это вытекает из всей логики характера Марка, выстроенного Иделевич и подчеркнутого многими авторскими комментариями, вплоть до последнего: «Предвкушение грядущего успеха настолько будоражило рассудок, что в последние дни Марк мог думать лишь о том, как совсем скоро он окажется на той заоблачной высоте, которая не снилась даже богам Олимпа». Так может ли любовь победить честолюбие? Вопрос остается открытым. Решать читателю.

Ксения Кукина