Леонид Спивак. Река Теодора. – М.: Из-во «Москва», 2018.

После двух президентских каденций Теодор Рузвельт оставил Белый дом в 1909 году, но недовольный политикой действующего президента США Уильяма Тафта, решил вернуться в Овальный кабинет. 14 октября 1912 года, в рамках президентской избирательной кампании, Рузвельт приезжает в Милуоки (штат Висконсин), готовясь выступить с очередной программной речью. К этой поездке готовился и некий Джон Шрэнк, анархист и бывший бармен, поставивший себе целью не допустить Рузвельта на третий президентский срок. Психически больной Шрэнк подстерегает президента у отеля «Гиппатрик» и стреляет ему в грудь с расстояния трех шагов. На следующий день заголовок на первой полосе «Нью-Йорк Таймс» четко описывал несостоявшееся убийство экс-президента: Maniac in Milwaukee shoots Col. Roosevelt: he ignores wound, speak an hour, goes to hospital («Маньяк из Милуоки выстрелил в полковника Рузвельта: тот проигнорировал ранение, держал речь в течение часа, а затем отправился в госпиталь»).

Все так и было, за исключением хронометража: пуля пробила футляр очков, 50-страничную рукопись с запланированной речью и вошла в грудь кандидата в президенты на 76 миллиметров. Рузвельт достал платок, прокашлялся в него, отметил, как опытный охотник, что легкое не пробито, поскольку кровь не идет горлом, и разразился полуторачасовым спичем. Он начал с фразы, ставшей исторической: «Дамы и господа! Не знаю, понимаете ли вы, что в меня только что стреляли, но Лося так просто не убьешь». Лось был символом Прогрессивной партии, которую Рузвельт организовал и представлял в то время. Девяносто минут кандидат от партии Лося говорил о будущем Америки, при этом кровавое пятно расплывалось по его рубашке, что производило на слушателей впечатление неизмеримо весомей, нежели сама речь.

Понятно, так способен поступать лишь человек с железными нервами и завидным самообладанием. Вышедшая в год 160-летия со дня рождения Теодора Рузвельта книга бостонского писателя Леонида Спивака как раз об этом: насколько несгибаемым, мужественным человеком, непреклонным политиком был 26-й по счету президент США. Эта книга одновременно выявляет основы американского характера – покорителей фронтира, готовых ко всему и на все, и не готовых поступиться ни на йоту своими принципами и свободой. Здесь можно проследить и удивительную, неожиданную, на первый взгляд, связь между двумя уроженцами города Нью-Йорк1, единственными ньюйоркцами среди всех президентов США: 26-м президентом Теодором Рузвельтом (родился на манхэттенской Ист 20-й улице) и 45-м президентом Дональдом Трампом (родился в нью-йоркском районе Квинс). Но об этом позже, при том, что в «Реке Теодора» про Трампа не найти ни слова.

Теодор Рузвельт родился 27 октября 1858 года в семье филантропа и оптового торговца импортным стеклом нидерландского происхождения. Он ведет родословную от голландских поселенцев, с 1644 года начавших осваивать форт Нью-Амстердам (в 1664 году переназванный англичанами в город Нью-Йорк). Внуки родоначальника династии Клаэса Мартенсзена ван Розенвелта – Йоханнес и Якобус – стали основателями двух ветвей рода, подаривших Америке двух президентов: 26-го президента Теодора Рузвельта и 32-го президента Франклина Делано Рузвельта, шестиюродного племянника Теодора (а Элеонор, жена 32-го президента, являлась племянницей президента 26-го, и здесь главное – не запутаться в непростых родственных связях этой семьи).

Имя Теодора Рузвельта носят авианосец и национальный парк; согласно февральскому опросу «Нью-Йорк Таймс», Теодор занимает четвертое место, уже который год, в пятерке выдающихся американских президентов: Авраам Линкольн (годы президентства: 1861–1865), Джордж Вашингтон (1789–1797), Франклин Рузвельт (1933–1945), Теодор Рузвельт (1901–1909) и Томас Джефферсон (1801–1809). На знаменитой на весь мир Горе Рашмор в Южной Дакоте Теодора Рузвельта легко узнать по овальным очкам среди высеченных в гранитной породе 18-ти метровых бюстов четырех великих президентов Америки: Вашингтона, Джефферсона, Рузвельта и Линкольна. Добавлю, что 26-й президент стал первым американцем, получившим Нобелевскую премию (1906 год, Премия мира за посредничество в заключении русско-японского Портсмутского мира), а в популярной сегодня компьютерной игре Sid Meiers Civilization VI именно Теодор Рузвельт представляет цивилизацию «Америка».

Ничего подобного нельзя было предсказать, говоря о близоруком, болезненном и замкнутом мальчике Тедди, который школьные годы провел с домашними учителями, страдая от нескончаемых, жесточайших приступов астмы. Первые главы «Реки Теодора» посвящены становлению волевого, бойцовского характера Рузвельта, формированию личности бескомпромиссной, способной принимать судьбоносные решения сперва в собственной биографии, а затем и в маштабах страны.

По окончании престижного Гарварда в 1880 году, Теодор принимает решение пойти в политику. Занятия боксом, изнуряющие походы в горы и многочасовые прогулки в дикие леса поправили здоровье и, развивая невероятную работоспособность, подготовили к физическим и психическим нагрузкам. Казалось, что еще нужно, коли есть молодость, любимая красавица-жена (дочь одного из крупнейших бостонских банкиров), обеспеченное настоящее и обнадеживающие перспективы.

В 1881 году Рузвельт баллотируется на выборах в Палату представителей штата от Республиканской партии. В его представлении, политическая деятельность – это забота о настоящем и будущем родной страны, борьба за демократические иделы, отстаивание либеральных ценностей. Слова «честь и совесть» были для него никак не популистскими знаками в проводимой избирательной кампании. Надо сказать, что со всем этим замечательным набором принципов молодой Рузвельт смотрелся на общеполитическом нью-йоркском фоне белой вороной. В те годы коррупция пропитала насквозь политический истеблишмент и города, и штата. Все решалось по воле всемогущей организации Таммани Холл, которая определяла, кто и где будет занимать те или иные политические места.

«Введенная боссом Таммани Уильямом Твидом система ‘откатов’ позволяла наживаться на всем: выдаче лицензий, торговле земельными участками, получении подрядов, завышении сметы работ, монополизации общественного транспорта. Самым громким из скандалов стал долгострой окружного суда в нижнем Манхэттене. В общей сложности многолетнее возведение здания суда обошлось налогоплательщикам почти вдвое больше, чем покупка Аляски у России. Ньюйоркцы прозвали мраморный дворец ‘Твидовым судом’. Молодой Рузвельт явно желал сражаться с ветряными мельницами...»2 Рузвельт начинает и выигрывает. Он попадает в Олбани, столицу штата Нью-Йорк, где проходят его первые политуниверситеты. «Самый молодой по возрасту представитель Города большого яблока не вполне вписывался в антураж штатной легислатуры. ‘Зелен, как трава’, – самый снисходительный из эпитетов, которыми наградили Тедди старожилы Олбани. Его улыбка с выпиравшими передними зубами, рыжие бакенбарды на британский манер, дорогая трость, модно скроенный узкий сюртук, часы с золотой цепочкой и пенсне на бархатном шнурке вызывали насмешки. К тому же этот денди, ‘Оскар Уайльд’ (последнее здесь звучало почти как оскорбление), не обладал мощным глубоким голосом и во время реплик с места зачастую срывался на фальцет. Партийным функционерам ‘малыш’ представлялся вполне управляемой фигурой.»

Все 126 членов Палаты представителей штата просчитались, предполагая, что молодой политик будет играть по принятым правилам, участвовать в закулисных сделках и не станет никому мешать. Буквально с первых же дней новичок выступает на одной из сессий Палаты с обвинениями в коррупционных связях финансиста Джея Гулда, одного из первых воротил страны. В дальнейшем политическая деятельность Теодора Рузвельта станет чередой противостояний между политиком и политическим «болотом»-истеблишментом, коррупционерами, криминальным миром, продажным судом, проворовавшейся таможней, всемогущими трестами и консервативными изоляционистами.

На заре своей политической карьеры он получает кличку «забияки Теодора», и она преследует его во всех ипостасях: и когда он будет назначен шефом полиции Нью-Йорка, и когда получит должность заместителя военно-морского министра в администрации президента У. Мак-Кинли, и когда в 1898 году во время Испано-американской войны примет участие в военных действиях на Кубе, командуя 1-м добровольческим кавалерийским полком США «Мужественные всадники» – за проявленную храбрость он будет представлен к награждению Медалью Почета (Рузвельт стал первым и единственным президентом, удостоенным высшей военной награды США).

Героический вояка и эрудит-интеллектуал с потрясающей памятью; набиравшийся дипломатического опыта практик и автор ряда исторических и политических книг, начиная с четырехтомного труда «Завоевание Запада» (The Winning of the West), ставшего бестселлером и принесшего автору всемирную известность. Именно такого Рузвельта, еще и начальника нью-йоркской полиции, можно наблюдать в телесериале Alienist: на породистой лошади статный офицер, в очках и по-лошадиному же улыбающийся крупными зубами, с пристальным взглядом и взрывным характером.

В 1899 году Рузвельт становится губернатором Нью-Йорка, а на президентских выборах 1900 года Мак-Кинли предлагает ему должность вице-президента, в которой Рузвельт пробудет всего полгода. 14 сентября 1901 года он занимает освободившееся после убийства Мак-Кинли президентское кресло и становится самым молодым, в 42 года и 10 месяцев, президентом за всю историю США. Это ему принадлежат фразы: «политика большой дубинки» и «мировой полицейский». Это Рузвельт, отказавшись от политики изоляционизма, приведет Америку к статусу мировой империалистической державы.

«Политические взгляды Теодора Рузвельта считались радикальными для своего времени. У него было устойчивое ощущение родового единства англо-саксонской цивилизации по обе стороны Атлантики. При этом Рузвельт верил, что Соединенным Штатам предназначена роль мирового лидера – то, что сегодня выглядит само собой разумеющимся, в конце XIX столетия было далеко не очевидным.» Но все это ожидает его впереди. 14 февраля 1884 года Теодор в один день теряет мать, скончавшуюся от тифозной лихорадки, и любимую жену Элис, которая отошла в лучший мир на руках мужа, умерев от почечного осложнения после родов. Всего за два дня до этого счастливый молодой отец принимал поздравления в связи с рождением дочери.

Этот день подводит черту подо всей предыдущей жизнью Рузвельта. 26-летний молодой человек бросает политику, родной Нью-Йорк, уезжает в далекую от цивилизации Дакоту, где становится отчаянным ковбоем.

«Сам Рузвельт знал только один способ преодолевать жизненные катаклизмы: тяжелая работа и физические лишения. ‘Черная меланхолия редко настигает всадника, который мчится галопом’, – однажды пояснил он... Местные жители прозвали его ‘четырехглазым’ – из-за золоченого пенсне. Как писал Рузвельт, очки в здешних краях считались признаком ‘порочной натуры’. Однажды загорелые ковбои чуть не попадали с лошадей, услышав обращение Рузвельта: ‘Джентльмены, не будете ли так любезны оказать мне некую услугу?’» Он начинает новую жизнь по известному игровому принципу: делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас! Теодор заработал уважение среди местных жителей и репутацию «отчаянного» в среде местных головорезов. Он доказал, что его слова никогда не расходятся с делом. Через два года, проведенных в Дакоте, пройдя сквозь убивающие жару и стужу, проводя сутками в седле и сводя счеты с местным бандитами, научившись забрасывать лассо и клеймить скот, стрелять из разного вида оружия и переходить вброд речные пороги, познав тяготы и опасности ковбойской жизни, – это уже совершенно другой человек, под его натиском и энергией отступает даже астма. Из хилого мальчика Тедди, родители которого опасались, что ребенок не выживет, к тридцати годам сформировался крепкий, уверенный в своих силах мужчина, знающий себе цену и готовый отстаивать ценности, которые он считал смыслообразующими как для себя, так и для американской нации. Когда в 1901 году Рузвельт въезжает в Белый дом, его завистники и противники, негодуя, воскликнут: «Чертов ковбой стал президентом».

«Река Теодора» скомпонована любопытным образом: в хронологическом порядке следующие друг за другом главы биографии Рузвельта перемежаются захватывающим травелогом о невероятно рискованной экспедиции Рузвельта в сельву Амазонки. Все фрагменты биографии 26-го президента США постоянно сопоставляются в книге с хроникой опаснейшего путешествия 55-летнего Теодора в Бразилию, – и читатель уже не сомневается: благодаря тому, что характер этого человека закалялся от первого дня до последнего, он и добился таких выдающихся, олимпийских результатов в своей судьбе. «Рузвельт говорил, что с американского Запада начиналась ‘романтика его жизни’. Когда три десятилетия спустя бразильское правительство предложило ему возглавить весьма непростую экспедицию в джунгли Амазонки, Теодор даже не раздумывал. Нанести на карту мира новые территории, пройти никем доселе не изведанным путем – вряд ли существовал больший соблазн для бывшего дакотского ковбоя. ‘Это мой последний шанс побыть мальчишкой’, – пояснил он близким.»

Многомесячное путешествие оказалось зверски изматывающим и едва не стоило 55-летнему экс-президенту жизни. Экспедиция спускалась на каноэ по реке, которая не была еще нанесена на карту, по пути попадались многочисленные пороги и водопады, лодки разбивались в щепы, несколько членов экспедиции погибли. Кроме опасностей, обычно подстерегающих путешественников в подобных местах в виде ядовитых змей, хищников, смертельных клещей и разносящих болезни комаров и гнуса, группу преследовали воинственные местные племена, которые сталкивались с белыми людьми впервые.

На одном из порогов Рузвельт поранил себе ногу, чего бразильская сельва не прощает. Появились первые признаки гангрены, из прорези в голени врач выкачивает около литра гноя. Экс-президент в результате выжил, но пять лет спустя тромб во время сна оторвется в ноге, и Теодор Рузвельт скончается, не просыпаясь, в собственной постели. Так бразильская сельва напомнит о себе в последний раз. А река Рио да Дувида, по которой совершала свой поход эспедиция Рузвельта, в дальнейшем будет переименована в его честь – река Теодора.

Похоже, отправляясь в бразильское путешествие, Рузвельт представлял его не более опасным, чем свою поездку в Африку сразу после окончания второго президентского срока в 1909 году. «За одиннадцать месяцев экспедиция прошла более 1000 миль по территории современных Кении, Уганды, Конго, Судана и доставила в музеи США одиннадцать тысяч различных образцов флоры и фауны (сотрудникам Смитсоновского института в Вашингтоне потребовалось восемь лет, чтобы каталогизировать все экспонаты). Пойманную Рузвельтом и описанную им желтую луговую мышь назвали в честь президента. Опубликованными записками Теодора Рузвельта зачитывался американский юноша Эрнест Хемингуэй, мечтавший повторить его подвиги. Впоследствии Хемингуэй отыщет в Кении проводника экс-президента Ф. Персиваля и сделает его одним из персонажей своей книги ‘Зеленые холмы Африки’.»

В 2017 году экспедиционное прошлое «великого белого мужчины» Теодора Рузвельта откликнулось ему во время агрессивной кампании американских леволибералов по сносу исторических памятников. Все началось с постаментов конфедерату генералу Ли (ясное дело, паразитирующему угнетателю рабов на плантациях и рабовладельцу, хотя мифы о «расисте и рабовладельце» Роберте Эдварде Ли никоим образом не соответствуют исторической правде), после чего вандалы перешли к памятникам «бесчеловечного колонизатора» Колумба. И уже не пожалели сил на осквернение монументов Теодору Рузвельту. Ночью 26 октября 2017 года был залит ярко-красной краской пьедестал 10-футовой статуи легендарного политика, с 1939 года стоящей перед входом в Американский музей естественной истории в Манхэттене. Понятно, что за 11 тысяч невинно убиенных представителей африканской флоры и фауны, охотника и орнитолога («‘Я начинал свою жизнь как зоолог’, – писал в «Автобиографии» Рузвельт. Мальчишкой он мог часами прятаться в траве, наблюдая за повадками птиц...») ждала неизбежная расплата потомков в лице лучших представителей демократической партии США. Будь Рузвельт жив сегодня, врагов у него было бы полстраны.

И в этом, да и во многом другом, они похожи – уроженцы города Нью-Йорк, президенты США Теодор Рузвельт и Дональд Трамп. Если в этом плане рассматривать перспективы Трампа, то приходишь к выводу, что у него есть неплохие шансы войти в историю как победитель и президент, ставивший перед собой нередко не популярные в обществе задачи и их решавший. «Критика сыпалась на него и справа, и слева. Одни считали его зарвавшимся радикальным реформатором, другие – честолюбцем, позером и популистом», – пишет Л. Спивак не о Трампе. И это не о Трампе, хотя до чего же нам, живущим в XXI веке, означенный в книге типаж хорошо знаком: «В нем сосуществовали полные противоположности: он был одновременно и реалистом, и романтиком в изрядных дозах... он также был как горячим националистом, так и отчаянным моралистом. Ему приписывали гипертрофированное тщеславие и жажду власти, обвиняли в непомерном честолюбии и эгоцентризме. Язвительный Марк Твен, к концу жизни ставший самым желчным критиком американской политической системы, писал: ‘Мистер Рузвельт – это Том Сойер мира политики ХХ века, постоянно важничающий, всегда ловящий возможность покрасоваться; в его буйной фантазии Великая Республика – это большой цирк Барнума, где он на манеже, а зрители – весь мир’…»

«Теодор Рузвельт действительно во всем стремился быть первым. Острая на язык старшая дочь президента Элис однажды пошутила, что отец не любит ходить на похороны и свадьбы, потому что не может быть ни покойником на похоронах, ни невестой на свадьбе... За семь с половиной лет, проведенных в Белом доме, Теодор издал 1081 президентский указ. Для сравнения: двадцать пять его предшественников на этом посту издали за сто с лишним лет 1259 таких указов... Позднее Теодор Рузвельт издаст указ, запрещающий анархистам и другим радикалам въезд в страну...» И так далее. Сходство вплоть до, представьте себе, почти родственного отношения к евреям, не столь часто встречающегося среди американских президентов. «Летом 1906 года черносотенцы из ‘Союза русского народа’ организовали убийство члена 1-й Думы от партии кадетов профессора М. Герценштейна. Убийц судили, но Николай II их помиловал. В беседе с руководителем одного из отделений ‘Союза русского народа’ графом Коновницыным он говорил <…>: ‘Даю вам мое царское слово, что буду всегда исправлять их приговоры по просьбам дорогого мне “Союза русского народа”’. В конце того же 1906 года Теодор Рузвельт, предложив О. Стросу войти в правительство, сказал: ‘Я высоко ценю Ваш характер, Ваши суждения и способности, и именно по этим причинам я хочу, чтобы Вы стали членом моего кабинета. Но есть и еще одна причина: я хочу показать России и некоторым другим государствам, что мы думаем о евреях в нашей стране’».

Вообще, взаимоотношения между США эпохи Рузвельта и царской Россией – особые страницы в «Реке Теодора». Понятно, что всё, касающееся Портсмутского договора и последовавшей Нобелевской премии, биографы Рузвельта освещают с особой тщательностью. Уже в 1916 году историк Чарльз Вошбёрн (Ch. Washburn) в книге Theodore Roosevelt. The Logic of His Career оправдывал каждое действие, решение американского президента и восхищался им, а исследователь Сэмюэл Хэйс (S. Hays) в труде Conservation and the Gospel of Efficiency. The Progressive Conservation Movement, 1890–1920 объявляет Рузвельта выразителем «народных чаяний».

Л. Спивак расставляет четкие акценты в катастрофических для России взаимоотношениях с Японией в начале ХХ века. Рузвельт, взявший на себя роль посредника в достижении Портсмутского мира, проявил уникальные качества политика и дипломата, который твердо идет к заявленной цели. Переговоры продолжались больше месяца и несколько раз находились под угрозой срыва. «Царская Россия представлялась ему (Рузвельту. – Г. К.) страной мрачного деспотического режима, отмеченного византийским коварством. ‘Россия в течение ряда лет обращалась с США так же дурно, как с Англией, и почти так же дурно, как с Японией. Ее дипломаты лгали нам с бесстыдной и презрительной наглостью и с циничным равнодушием показывали свое намерение организовать Китай против нас’, – писал Рузвельт своему близкому другу на дипломатической службе.» Не правда ли, многое из сегодняшних реалий напоминает? Джордж Моури (G. Mowry), исследуя в книге Th. Roosevelt and the Progressive Movement программу Национальной прогрессивной партии, пишет о том, что она предвосхитила «Новый курс» Ф. Рузвельта; при этом Ричард Хофстадтер (R. Hofstadter) предлагает в своей работе Anti-Intellectualism in American Life обратиться к философии и опыту Рузвельта для решения проблем, вставших перед американским капитализмом в послевоенные годы ХХ века, канонизируя Рузвельта как «первого интеллектуала в политике».

Параллелей с нынешним днем в «Реке Теодора» масса, и здесь места не хватит эти фрагменты цитировать и сопровождать комментариями. Остается только отдать должное самой компоновке монографии, поскольку уложиться в двести страниц, говоря о Рузвельте, его жизни и деяниях, – непростая задача. Сам автор это прекрасно понимает: «Жизнь ‘Короля Теодора’ была столь насыщена событиями, что историки зачастую не берутся писать его биографию целиком, а ограничиваются отдельными периодами жизни: ‘Молодость Рузвельта’, ‘Президентство Рузвельта’, ‘После Белого дома’ и т. д.»

В завершение остановлюсь на непосредственно авторском письме, мастерстве прозаической составляющей этой книги. В ней практически нет ретардаций, а те, что встречаются, оставляют впечатление прекрасно написанных пастишей на прозу Фолкнера, Тургенева или Пришвина. «Черные, насыщенные электричеством тучи вновь закрыли клонившееся к закату солнце. Мгновение назад атмосфера над рекой Сомнения была спокойна – даже более чем спокойна: тяжелое состояние тропической парной. Монотонное пение бесчисленных цикад умолкло как по команде. Ветер разметал белесые клубы пара – этой нескончаемой обволакивающей горячей ваты – и опрокинул весь мир водным потопом. Посреди бушующей стихии Теодор Рузвельт читал под тентом ‘Закат и падение Римской империи’ Э.Гиббона и находил много сходства между нравами древнего Рима и современного западного общества.» Точные, энергетически емкие картины, выхваченные пристальным писательским взглядом, добавляют импульс повествованию: «1 января 1880 года семилетняя дочь Лессепса под звуки оркестра вынула первую лопатку грунта. В воздух взлетели пробки от шампанского. Затем были парад и фейерверк. Супруга виконта мадам де Лессепс в тот день немного обгорела на солнце». Такие «мелочи» и придают словесности изящность, разнообразя информативную составляющую беллетристики. Судьба главного героя «Реки Теодора» вполне укладывается в формулу «человек выше его обстоятельств» и захватывает едва ли не детективным сюжетом. 

Нельзя пройти мимо фабульных разрывов в книге, характерных для приключенческой литературы и «романов ужасов». Так, описывая тяготы экспедиции в Бразилию, Л. Спивак касается взаимоотношений между участниками этого многомесячного, тяжелого путешествия: «В один из дней офицеры экспедиции обнаружили исчезновение ценнейшего из грузов: пятнадцати армейских пайков. Каждый из таких пайков был рассчитан на питание четырех человек в течение трех дней. Подозрение пало на Жулио де Лиму, самого крепкого и выносливого из ‘комарадас’. Тот отличался буйным нравом и часто вступал в конфликт с другими гребцами. К тому же он менее других членов экспедиции терял в весе. Полковник Рондон дал офицерам секретный приказ следить за Лимой...» Был ли Лима вором или подозрение пало на него без каких-либо оснований – об этом автор сообщит страниц через двадцать-тридцать, держа тем самым читателя в напряжении и не давая ему расслабиться.

Л. Спивак приводит голландскую пословицу, которую Рузвельт-младший слышал от родителей: «Если ты увидел церковь и конюшню, это еще не значит, что ты уже приехал». Применительно к «Реке Теодора» следует однозначно заметить, что дойдя до последней страницы книги, нельзя быть уверенным, что на этом ты с ней распрощался. Сказ о Рузвельте выводит за границы написанного, к размышлениям о сегодняшнем дне Америки и нынешнем ее президенте, о современном мировом порядке и умении во всем отстаивать интересы собственной страны лучшим образом. В книге приводятся слова немецкого историка Рагнхильда Фибига фон Хазе, который писал о Теодоре Рузвельте: «Благодаря личной целостности, жизненной силе, энергии, политической близости к реальности, знанию мира и дальновидности, он обладал харизмой, которая перекрывала его слабости и сделала одним из популярнейших президентов США. В историческом сознании он представляет восхождение Америки к статусу мировой державы». 

Для своей будущей кампании 2020 года президент США Дональд Трамп придумал слоган Keep America Great! – «Сохраним Америку великой!» У Истории нет окончания, вернее, мы о нем не узнаем (забудем Фрэнсиса Фукуяму), и пока История длится, одни персонажи, как эстафетную палочку, передают реализованное и накопленное другим, не обязательно в следующем поколении, и события, ставшие чему-то причиной, впадают в другие события, как река впадает в море или океан. Книга Леонида Спивака дает возможность ощутить этот неослабевающий пульс истории США – страны, в которой таким героическим, самобытным людям, как Теодор Рузвельт, не только есть место, но и отведена особая миссия – быть действенным примером для потомков.

 

Геннадий Кацов

_____________________________

1. Считаются ньюйоркцами еще трое американских президентов, но в отличие от Т. Рузвельта и Д. Трампа, они родились в штате Нью-Йорк: 8-й президент США Мартин ван Бурен (Киндерхук), 13-й президент США Миллард Филлмор (Саммер-хилл) и 32-й президент США Франклин Рузвельт (Гайд Парк, шт. Нью-Йорк).

2. Приведенные здесь и далее цитаты – из книги Л. Спивака «Река Теодора».