Борис Григорин

Невидимка

* * *
Ветвь жасмина в поллитровой банке.
Там варенье сливовое было.
Это позже – митинги и танки,
Это – до, когда меня любила.

Там пьют чай уверенно и смело,
Ничего о будущем не знают.
А стреляют, им какое дело.
Пусть стреляют, в них не попадают.

Там меняют помыслы, как платья,
Там ни слез, ни радости не прячут.
Плачут по тебе еще объятья,
Поцелуи полуночью плачут.

Чашка чая, постояв, остыла.
Холодно, а говорили, лето.
Значит, это будущим и было.
Только настоящего все нету.
         1996

НЕВИДИМКА

Ты и до этого не слишком был заметен,
И вот вдруг превратился в невидимку.
Ты – фикция. И голышом, как дети,
Идешь по снегу ночью, не по Риму.

Я знаю, кто заглядывает в окна,
Крадет с прилавка фрукты незаметно.
Как в линзе, выгнут ты, так в жизни вогнут,
А в общем, выгнан, неудачник, бедный.

Что говорить! Полгорода не видно.
Уэллс не про друзей писал… Но вещи
Могли бы пропадать не так обидно,
Не появляться, где не ждешь, зловеще.

Да и любовь… Ее всегда так мало.
Все время пропадает, нелюдимка.
То я был зол, то ты опять устала…
Лишь по слезам и видишь невидимку.
         2002

* * *
Так ничего и не увижу:
Галапагосы, Фиджи, дайвинг,
Маркетинг тех блондинок рыжих,
Брюнеток этих моментальных.
Не будет у меня нимфеток
И дистрофических моделей.
Возможно, что отменят лето,
Примерно так же, как и тело.
Тут дело не в наличье денег
Или покоя, дорогая.
Не потому, что занят делом…
Нет, ты – какая-то такая.
         2013

РЕЗИНА

Как нам вернуть резиновое время,
Где весело и растяжимо жили,
И если обзывали вас евреем,
То справедливо, в правильном режиме,
И если отправляли за границу,
То на резинке быстро возвращали,
И были там враги, как говорится,
Не бандюгами все-таки – врачами…

Жизнь истончилась жидкокристаллично,
Не видно связи, и причины нету
Возвратно-поступательно, прилично
Жить, наступить порядочному лету.
Вот как-то не по талии резинка!
Всё больше на липучках наши скрепы,
И держатся, на чем – не ясно, стринги,
И торжествуют Курбские, Мазепы.

Игрушечное стало настоящим,
Все на таблетках, и не купишь клизму:
Всё стало твердым, дорогим, блестящим,
А каучук рванул к капитализму.
         2017

БОЛЬШАЯ ИЖОРА

Всё дальше жизнь тебя запихивает
в рукав, в какую-нибудь дельту,
всё не по-твоему, по-ихнему, –
живешь в провинции, как в детстве, –
по-стариковски, по-старушечьи,
зимуешь нетехнологично,
пока за окнами всё рушится,
и снова строится логично.
Свое вдруг спрячется за общим
и обзывается вчерашним…
А там – пустеющие рощи
и одиночество не страшное.
         2011