Сергей Шестаков

* * *
говори, говори со мною,
говори, даже если свет
обернется такою тьмою,
из которой возврата нет,

говори, даже если губы
лубяная сведет тоска,
полоумные лесорубы
ждут безумного лесника,

говори, говори дыханьем,
криком, шепотом, немотой,
яблонь розовым полыханьем,
горем, радостью, всей собой,

чтобы время не шло, а пело –
до предела, до той поры,
как вонзятся в глухое тело
милосердные топоры…

ДВА ПИСЬМА

         Лене Элтанг
1
пишет молочнику булочник: знаешь, анри,
жизнь обветшала, не просит и малой краюшки,
сил на полушку уже, и, куда ни сверни,
всюду зима да земных сторожей колотушки,
видно, обнимемся скоро и, как ни крути,
вновь попируем у кленов под сплетни сороки,
ты же, наверное, главный на млечном пути –
вот и подумай о булочной рядом дороге...

2
пишет молочник: мой добрый, мой славный рене,
дружба прочней естества и устойчивей к порче,
как же я рад прилетевшей сегодня ко мне
весточке этой по телепатической почте,
булочный домик с пекарней закончат вот-вот,
здешние клены тенистей земных и просторней,
будем смотреть на течение медленных вод
и наблюдать за одной из всемирных историй...

* * *
мне не снится больше тот край, на тебя похожий,
перелески, хляби,
облака, овраги, озера в гусиной коже
набежавшей ряби,
отчужденность чуда, и дождь, и, грубей рогожи,
панибратство яви,

неуклюжий, нежный, нескладный, простоволосый,
утонувший в буче
оголтелых птиц, по весне захлестнувших плёсы,
берега и кручи,
где под вечер слякоть да волглый туман белёсый,
а наутро – тучи,

где чем свет навек прикипаешь к нещедрым глинам
и теряешь имя,
и седому зеркалу видишься андрогином
в несусветном гриме,
где, дробимый снами, становится мир единым,
породнившись с ними…

СТИХИ О СИЛЛАБОТОНИКЕ

штопала, гнула, кроила, чинила,
пела, шептала, молчала, ждала,
в склянке окна молодые чернила,
перышко-ялик, пустыня стола,

что тебе мертвые губы мамая,
черные степи, немецкий прищур,
там, где бродил сумароков, хромая,
тихо бездомный скулит убещур,

дни выцветают, как ситцы линяя,
прошлое не различимо почти,
что тебе эта печаль проливная,
лампу зажги, кантемира прочти,

тайные буквы небесного брайля
все до единой зачтутся сполна,
смерть – это курская баба рябая,
грамоте не разумеет она,

крестик на ордере в синем конверте,
метрика прожита вся, до крупиц,
осень, ухабы силлабики, ветер,
полоцкий, тредиаковский, капнист…

         Москва